Олимпиец. Том I

— «По зову моему молот примчится мне в руку, и поражу я врагов своих», — задумчиво процитировал я.

— Не понял.

— Я тоже, — пожал я плечами. — Хрен его знает, короче.

— Ты псих, Отверженный, — пробормотал Адам и, половчее ухватив своего брата, понес его на выход. — И что за хрень у тебя в голове?

«Ты хотел сказать: Что за хрен в моей голове?», — подумал я и внезапно сощурил глаза от пришедшей в голову мысли.

А что если…

— Кто бы мог подумать, что мне это когда-то пригодится, — пробормотал я, судорожно роясь в сумке. — Ручка? Нет, не подойдет. Мне нужен карандаш. Карандаш, где же ты? Ага. На самом дне, кто бы сомневался

Я пристально изучил находку и довольно усмехнулся. Сойдет.

— Ну что ж, сумасшедшая старушенция, — я опустился на колени и принялся выводить на полу заковыристую вязь рун. — Надеюсь, ты была права.

Моя бабуся была, пожалуй, единственным человеком в моей предыдущей семье, которая не забила на меня после пары неудачных попыток. Добрейшей души человек.

Родители правда пытались провести с ней «воспитательные беседы» — то есть старательно убеждали ее, что я полный бездарь, на которого не стоит тратить время. Но старушенция попалась упорная. И немного поехавшая. Поэтому от нее быстро отстали.

Чему она учила? Да всему понемногу. Руны, карты, кристальные шары.

Я тогда еще был мелким и верил, что если вызубрю всю эту дичь, то родители снова будут мной гордится и примут меня обратно в семью. Вот и занимался со всей возможной прилежностью. А потом старушка умерла, и меня выкинули на улицу.

И вот там-то я быстро повзрослел.

Ладно, обратно к моей бабусе. Ее фирменным трюком был «ченнелинг», то есть возможность потусторонних сил говорить и действовать через ее тело. Собственно, это и есть главная причина, почему ее считали немного… чокнутой. Даже для нашей «мистической» семейки это был перебор.

Так вот. Одним из основных принципов «ченнелинга» служила так называемая Черная Комната. Что это еще за штукенция, старушенция нормально объяснить не смогла. Буркнула что-то вроде «Сам поймешь» и все. Но по идее — это что-то вроде стола переговоров, за которым медиум и, собственно, сам дух могли заключить между собой соглашение.

Темная комната, стол и немногословная хрень с другой стороны. Знакомо, да?

Вот и я так думаю. Пора мне и мистеру «Сижу в темноте, фиг разглядишь» пообщаться. В первый раз меня к нему выбросил камень, так что авось он его и починит.

Нет, шанс, конечно, так себе, но… Почему бы не попробовать? Не выйдет — загляну к Элаю. Может, у него есть знакомые с Аспектом «Суперклей».

Я медленно поднялся с колен, отступил на пару шагов и критически осмотрел свое творение. Кривовато, конечно. Старушка бы за такое меня по голове не погладила. Скорее, долбанула бы тряпкой промеж ушей. Но для меня — сойдет.

Так, что там дальше?

Я опустился в центр фигуры, взял три осколка в руки и закрыл глаза. Надеюсь, сейчас как в дешевом сериале не ворвется какая-нибудь красотка, вроде той же Кейт. Ибо выгляжу я со стороны как-минимум странновато. Да и это было бы совсем клише.

«Слишком. Много. Думаешь» — вспомнились мне слова бабуси.

Что ж, старая, как скажешь.

Я медленно задышал и расслабился, позволив мыслям спокойно плыть в океане под названием разум. Вокруг было очень тихо. Очень спокойно. Меня ничего не трогает и ничего не волнует. Я один. Один в этой необъятной пустоте.

Черная вспышка.

— Еще!

Какой знакомый голос.

Я открыл глаза и довольно усмехнулся. Темнота вокруг, деревянный стол, лампа. Ну и конечно загадочная персона напротив.

— Добрый день? — Я огляделся по сторонам. — Или лучше доброй ночи? Хотя ладно, неважно.

Пальцы сами собой выбили по столу короткую дробь. Пора переходить к делу.

— Уважаемый, у меня к вам небольшая просьба. Ваш камень, как бы это прискорбно не звучало, разбился. Было бы здорово, если…

— Еще! — в этот раз голос прозвучал громче.

Давление. Словно мне на шею и спину повесили по пудовой гире. А к ногам начал подкрадываться холод.

— Экий ты неразговорчивый, — выдохнул я и зло сузил глаза. — А другие слова знаешь?

— Прочь!

Меня рывком вышвырнуло в реальным мир. Легкие так и просились выпрыгнуть наружу, губы посинели, а все тело тряслось от холода. Но я улыбался.

— Знаешь, значит.

Я медленно поднялся на ноги и огляделся. Когда я очнулся, осколков в руке у меня не было, а значит…

Так и есть. Камень, снова собранный в единое целое, лежал на полу всего в паре метров от меня. Целехонький

— Вот, сукин сын, — восхищенно присвистнул я, подобрал его и осмотрел со всех сторон. Ни единой трещины. — Сработало. Кто бы мог подумать, а?

Ладно, теперь я хоть знаю, насколько эта штука хрупкая.

Я снял с себя спортивную куртку, аккуратно замотал в нее чертов булыжник и медленно, чуть ли не дыша, положил ее в самый низ сумки. Надеюсь, во второй раз он не разобьется. Что-то мне подсказывает, что парень за столом не обрадуется еще одному визиту.

На часах было полвторого. До урока еще пятнадцать минут, а мне нужно помыться, переодеться и добежать до проклятого кабинета.

Я закинул на плело сумку и быстрым шагом направился в душ.