Олимпийские игры. Очень личное

Впрочем, наверное, я преувеличиваю. Накануне вечером в Хамаре перед журналистами был разыгран еще один, заключительный, спектакль. Серебряный призер Игр потребовала, чтобы вход на аудиенцию с ней был свободным только для американцев, а для остальных – сколько останется мест. И прибыла в сопровождении свиты из двадцати восьми человек на двадцать минут раньше чемпионки. Но вопросов почти что не было. Когда я поинтересовалась у коллеги из CBC, почему, на его взгляд, Керриган не выглядит расстроенной, он, не задумываясь, ответил:

– Для нее спорт – бизнес. И поражение – не что иное, как неудавшаяся сделка…

Глава 5. Цена медали

На обратном пути из Норвегии в Россию, в самолете Осло – Москва на моих глазах российский фристайлист Сергей Шуплецов за пять тысяч долларов расстался со своей первой и единственной серебряной олимпийской медалью. «Очень нужны деньги», – сдавленным голосом произнес он, и на скулах заходили желваки.

Год спустя Сергей погиб в автокатастрофе. Я же, порой вспоминая о нем, как наяву вижу именно эту грустную картинку…

Возможно, когда таких медалей несколько, расстаться с одной, тем более за солидную компенсацию, – не такая уж большая потеря. Но практика говорит об ином. Олимпийское золото для человека, который его выиграл, – бесценно. И ни одна награда в мире не идет с ним ни в какое сравнение.

Объяснить феномен Олимпийских игр мир пытается на протяжении многих десятилетий.

– Я до сих пор не могу понять, что это такое, – говорил выдающийся тренер по фигурному катанию Валентин Николаев, подготовивший вместе с Галиной Змиевской двух олимпийских чемпионов – героиню Лиллехаммера Баюл и Виктора Петренко, выигравшего в 1992-м в Альбервилле. – У меня высшее техническое образование. Знаю и могу объяснить, почему самолеты летают. Но когда смотрю на самолет, то по-человечески не понимаю, почему «это» не падает на землю. Так и с Олимпийскими играми. Все их отличие от любого крупного турнира заключается лишь в отсутствии рекламы на бортах. Судьи те же, участники те же, программы те же. А турнир совершенно другой. И напряжение на этом турнире несравнимо ни с чем.

Об Олимпийских играх трудно писать достоверно, наблюдая за ними со стороны. Сопричастность – в любом качестве, будь ты журналист, врач или велосипедный техник, – кружит голову, притягивает, отравляет душу единственным желанием: увидеть победу своего спортсмена. Возможно, поэтому на то время, что продолжаются олимпийские баталии тех или иных Игр, все остальные события на планете уходят на второй план.

Олимпийские интервью, взятые сразу после победы, в которых спортсмен обстоятельно рассказывает о том, как именно боролся и побеждал, – редкость. Как правило, все говорят одно и то же: «Счастлив. Ничего не помню».

И то и другое – неправда. В большинстве случаев у чемпиона остается лишь одно желание: закрыть глаза и ни о чем не думать. И полное опустошение.

Еще тяжелее бывает тем, кто проиграл…

Олимпийское золото – страшная вещь. Оно неизменно ломает жизнь на «до» и «после». По одну сторону, на этапе восхождения – нечеловеческий труд и великая цель. По другую – уже совсем другая жизнь и недопустимость мысли, что ты можешь стать вторым.

Возможно, я никогда в жизни не поняла бы этого, если бы сама не прошла через олимпийскую мясорубку в 1976-м. Но, как бы то ни было, в Лиллехаммере не приходилось сомневаться, что все великие фигуристы-профессионалы, временно вернувшиеся в большой спорт как раз перед теми Играми, приехали туда именно за победой. Двукратная олимпийская чемпионка Катарина Витт. Победители Игр-1988 Брайан Бойтано, Екатерина Гордеева и Сергей Гриньков. Триумфаторы Альбервилля Наталья Мишкутенок и Артур Дмитриев, Виктор Петренко. Британцы Джейн Торвилл и Кристофер Дин, выигравшие олимпийское золото в 1984-м в Сараево…

Проиграли все, кроме Гордеевой и Гринькова.

* * *

Пожалуй, здесь необходимо отступление.

Моим любимым спортивным журналистом всегда был Станислав Токарев. Когда в середине восьмидесятых меня взяли внештатным стажером в газету «Советский спорт», он работал там же. И вот однажды, закончив работать, мы вместе двинулись в сторону метро. У Токарева сильно болела нога, он шел, опираясь на палку, и всю дорогу допытывался у меня, на кой черт мне вообще нужен этот хлеб. По его словам – горький и неблагодарный.

Несколько лет спустя, когда Токарева уже не стало, в одной из его книг я обнаружила слова: «Бывает, идет на старт тот, кто тебе дорог, ты сердцем чувствуешь приближение неудачи и не имеешь права отвести взгляд. И нет большего горя, чем видеть несчастье друга и писать о нем».

Спорт в этом отношении – жестокая штука. Победа Гордеевой и Гринькова в Лиллехаммере заставляла ликовать, а поражение Мишкутенок и Дмитриева рвало душу. Восторг, вызванный выступлением Оксаны Грищук и Евгения Платова, переплетался с отчаянием: именно к этой медали почти двадцать лет безуспешно шли Майя Усова и Александр Жулин…