Олимпийские игры

В кадре руки капитана и лист бумаги, покрытый строчками печатного текста.

– Сволочи!

Камера рывком идет вверх. Щелчок, изображение исчезает.

Камера снова включена. В кадре лицо генерала Раковского.

– Сэр, вы знаете не хуже меня, как нас подставляли. С самого начала все на этой сраной планете было сплошной подставой! Их послушать, так получается – я пристрелил того старика у мечети, а потом и себя с горя гранатой подорвал! Я, может, и контуженный, но пока еще в здравом уме!

Камера беспорядочно мечется по каюте, захватывая в кадр то стену с картой, то пол, то лицо Раковского.

– Сайаф, сука, тоже хорош! Маршал долбаный! Мы, между прочим, его прямой приказ выполняли. Всех подставил, а сам – нырк. И нет его!

Раковский резко хлопает ладонью по столу.

– Прекрати истерику, Элиот! Сядь и успокойся.

– Ничего, я постою. Я спокоен, сэр! С чего бы мне нервничать? Подумаешь, обвинили в геноциде.

Камера подходит ближе и останавливается почти вплотную к лицу генерала.

– Я вам так скажу, сэр. Судить нас хотят. Пусть судят. Ни хрена у них не выгорит. Для начала суд мои записи посмотрит.

– Элиот, ты никогда и никому не покажешь записи, – медленно и тихо произносит Раковский. – Считай, это мой последний приказ тебе, капитан.

Камера резко отшатывается назад.

– Ну уж нет! Я зазря пропадать не желаю, да и вам не дам!

– Тогда мне придется убить тебя, – еще тише говорит бриид, его лицо каменеет, в глазах тоска. – Поверь, Элиот. Мне очень не хочется, но я это сделаю.

Пять секунд, десять, двадцать, в кадре лицо Раковского.

– Сэр. Я не понимаю вас, сэр!

Генерал неожиданно взрывается.

– Неужели мне, брииду, нужно объяснять тебе – человеку! Да пойми ж ты, наконец. Все что мы совершили на Новом Самарканде, чудовищное преступление! Вне зависимости от того, подчинялись ли мы приказу или поступили по собственной воле.

Молчание. Камера смотрит вниз, в кадре ровный рисунок металлических плит пола.

Тихий голос генерала.

– Мы, брииды, военный продукт нанокибернетической генетики. Наша реакция быстрее человеческой. Мы сильнее и выносливей. Наш мозг адаптирован для контакта с компьютером. У нас отсутствует ряд присущих человеку психологических табу и моральных норм, вместо них генетически зашита БПСР – базовая программа ситуационных решений.

Вздрогнув, камера медленно поднимается. В кадре лицо бриида, искажённое гримасой внутренней боли.