Олимпийские, первые, жаркие!

Моего дружка Виктора Шувалова здесь узнавали и приветствовали. Он в войну работал здесь на ЧТЗ, делая коробки передач для танков. Играл в футбол и в русский хоккей за заводскую команду. Потом, по просьбе Василия Сталина, перешёл в московскую команду «ВВС». Если бы не запрет сына вождя, то Шувалов полетел бы в январе 1950 года на матч в Челябинск и разбился бы в авиакатастрофе вместе с командой, про которую сейчас стали уже забывать. Но, искромётную игру Виктора болельщики не забыли, а его старые подруги приглашали к себе на рюмочку чая. Так, что Шувалов стал нашим первым самовольщиком на этом турнире. Глядя на него и другие парни начали бегать по женщинам, выпрыгивая вечером из окон первого этажа.

У меня же для выхода из гостиницы была железная отмазка. По вечерам я ходил в ближайший спортзал заниматься боксом. Главное — приходить перед отбоем и чтобы «не пахло».

Три свои игры первого круга я отстоял на «ноль». 8:0. 9:0. 17:0. Моей особой заслуги в этом не было. С «Челябинском» выручил пару раз и с «Ленинградом» разок. А «Электросталь», как под наш «каток» в начале матча попала, так до финального свистка и не выбралась. В створ ворот всего раз пять и попали…

Вечером, вместо бокса, я зашёл в кафе-шалман, на которое мне указывала прокурорша-москвичка. Посмотрел на местную публику. Сплошной криминал. Одна курва вела себя вызывающе. Боевая раскраска «вырви глаз». Водку пьёт, как воду и громко смеётся, запрокинув голову.

Она что? Специально на неприятности нарывается?

Лахудра спрашивает меня:

— Может уйдём куда-нибудь пообщаемся?

Я отвечаю:

— Ты мне не по карману.

— Я не шлюха…

— Тем более не по карману.

Она вскочила и заорала громко:

— Я не шлюха… твою мать!

Парни бандитского вида с соседнего столика подтянулись на защиту попранной женственности.

— Эй, кент. Она не шлюха! — заявил мне стокилограммовый шкаф.

— А ты проверял?

— Ничёсе, борзый, — включается длинный крендель со шрамом. И бьёт кулаком в свою ладонь. — Выйдем, бля!

Выходим на улицу. Крендель разворачивается и резко бьёт. Точнее, это он думает, что резко. Я уворачиваюсь и делаю прямой в дыхалку. Тот, согнувшись, отворачивается. Пыром ногой бью туда, где находится мужское достоинство. Крендель рухнул в позу эмбриона и запищал тоненьким голосом, как Демис Руссос.

Шкаф как-то слишком широко размахнулся, словно собирался метнуть молот. Я уклонился и проделал тоже самое и с ним. «Нешалава» как-то кисло посмотрела на своих лежащих дружков и дала дёру.

Вот так всегда. Зачинщики спасаются бегством.

Проходящая мимо кучка стиляг остановилась и оценила поле боя. Тут, вдруг одна из стильно одетых, подходит ко мне и интересуется: — Юр, пойдёшь с нами?

Святые ананасы! Прокурор ВИКА!

Пошли с нею на «танцы». В небольшой комнате были четыре пары. Вика, естественно, застолбила меня на весь вечер, чему я был очень рад. Устал уже по вечерам читать книги в койке, слушая причитания картёжников.

Я в классическом прикиде смотрелся здесь белой вороной. Понтуясь, они носили солнцезащитные очки. В помещении!

Сыграл стилягам на гитаре несколько диско-мелодий и показал движения. Разодетая, как павлины, компания, не снимая чёрных очков, начала прыжки и ужимки под мою музыку https://youtu.be/3Xu-GYneWQ8?t=2

Прокурорша в какой-то момент шепнула мне на ухо:

— Собирайся. Мы уходим.

Оказывается, её соседка по комнате согласилась сходить «на чай» к высокому парню, что постоянно кружил её в танце. Короче, хата была свободна. В СССР всегда было проблемой для многих пар найти место для «разговора».

Говорить мы особо не стали, а поцеловались пару раз и, раздевшись по-военному быстро, нырнули в кровать. Несмотря на свою кажущуюся крутизну, Вика оказалась неопытной. Для неё стало открытием, что можно и так, и эдак, и вот так, и даже, прости господи, так…

Короче, через час она смотрела на меня влюблёнными глазами. И разговаривала уже без всяких понтов и манерных штучек. Вот, что с девушками секс животворящий делает…

В раздел «Крутой Мачо, трахатель на даче» начислено пять баллов.

Вика снимала комнату со студенткой Леной. В комнате девушек стоял старенький шифоньер, стол, две табуретки и пара кроватей. Кухня и санузел тоже поражали минимализмом.

— В общежитие я не захотела. Четверо в маленькой комнате — это уж слишком для меня. По ночам не уснёшь. Храпят, кашляют, ворочаются на скрипучей сетке, встают в туалет, а порой, громко пускают газы. Ленка(кивает она на пустую кровать соседки) днём учится, а по вечерам у неё то драмкружок, то дружина, то посиделки с подругами. Короче, она только ночевать приходит. И не храпит.

Смотрю, и вижу, что она хочет мне что-то сказать.

Про любовь-морковь что ли?

Лишь перед моим уходом, Вика вздохнула и рассказала историю про местного маньяка: