Олимпийские, первые, жаркие!

— Вот уже полгода по городу, примерно раз в месяц, идёт череда убийств с изнасилованием. Да-да. Именно в такой последовательности. Никаких прямых улик и свидетелей. В прошлом месяце была задушена пионерским галстуком и затем изнасилована пятиклассница. Расследованием занимались несколько оперов. Мой знакомый следователь нашёл рядом с местом преступления обрывок простыни с армейским полустёршимся штампом. Но, тут один из подозреваемых признался в совершении преступления. И хотя обвиняемый не смог назвать ни место, ни способ убийства — дело всё одно передали в суд. На следующей неделе за преступления могут осудить невиновного человека. И я, и тот знакомый следователь уже ходили к начальству, но нам сказали сидеть ровно и не высовываться… Я, вообще-то, в прокуратуре на хорошем счету. Несмотря на неприязнь коллег из-за моего образа жизни, я хорошо веду свои дела в суде. Но с такой несправедливостью я мириться не хочу.

Тут у меня в мозгу всплывает картина чуть не убитой маньяком в Горьком лейтенантши Крапивиной.

А Вика продолжает:

— Оля в письме написала, что ты нормальный парень и даже в чём то ей помогал с расследованиями…

Вот жеж балаболка. Ну, я этой Оле в Москве задам…

Девушка делает глоток воды и, вздохнув, говорит:

— Опер ездил в ту воинскую часть на поиски. Там в свинарнике работает рядовой Алмазян, который возможно и есть убийца, но прямых доказательств нет. Вот я и решила вечером «заблудиться» у его свинарника и зайти на огонёк…

Вика продолжает:

— Я видела, как ты разобрался со шпаной. Нам будет нужен помощник. Выручай, Юр.

И вот этот челябинский Энерджайзер просит меня поучаствовать в несанкционированной операции по задержанию преступника? Слов нет — одни мысли.

Поначалу собирался отказаться, но посмотрел в глаза этой лощёной москвички и сдался.

1 декабря 1951 года. Челябинск.

День рождения Боброва. Тренеры собрали команду днём в кафе почаёвничать. У окон кафе собрались школьники в надежде увидеть Самого Боброва. Когда Всеволод узнал про это, то купил несколько сдобных булочек и вынес пацанам. Вот у них разговоров то будет…

Сегодня я был приглашён вместе с Коротковым, Бобровым и Шуваловым на финал областной игры «Золотая шайба»(14-15лет). Отлично сыграл нападающий победившей команды — Владимир Киселёв(три шайбы). Я порекомендовал нашему тренеру взять в дубль этого забивного игрока из моей прошлой жизни.

2 декабря 1951 года. Москва.

Заходим с Викой в кабинет опера, а Наблюдатели ставят мне в голове соответствующее музыкальное оформление https://youtu.be/77sDS0dmeqQ?t=14

Рисуют мне картину маслом. Прокурорша с этим опером решили провести операцию у армейского свинарника находящегося за территорией части недалеко от ж/д станции в пригороде Челябинска. Смотрят на меня. Делать нечего — соглашаюсь.

Выезжаем на место. Легкомысленно одетая Вика, как и было задумано, сделала вид, что заблудилась в незнакомом месте и зашла спросить дорогу до станции. Солдат, проверил что за девушкой никого нет, напал на неё в подсобке и начал душить. Мы это увидели через мутное стекло с улицы. Пока опер доставал пистолет, я уже мухой влетел в помещение, врезал душителю по печени, а затем дал в челюсть, разодрав себе кожу на костяшках. Вика, как рыба на льду, ловила ртом воздух и смотрела на меня глазами полными ужаса. Скрутили маньяка. Опер пошёл на территорию части вызывать воронок.

Вика, едва придя в себя, втянула воздух свинарника и изобразила крайнюю степень отвращения.

— Всё, — говорит она мне, окончательно придя в свой образ московской фифы, — Свинину есть я больше не буду!

10 декабря 1951 года. Челябинск.

Прошла неделя. Команда бегала из гостиницы в самоволки, выпрыгивая из окон номеров первого этажа. Короче, через тернии — к бабам! «Выпускающим» всегда выступал Валя Кузин. Он был очень скромным. К тому же у него была невеста. Всех остальных «прыгунов» такие мелочи не смущали. Перед отбоем Кузин открывал окно и хоккеисты гуртком, как тараканы, залезали назад в гостиницу.

Мне нравился наш скромный по жизни «краёк». На поле он преображался и показывал такую прыть, что все диву давались. Валентин Кузин был правильным хоккеистом и режимил, в отличие от многих. В свободное время он любил клепать и точить коньки себе и всем кто попросит. Валя обладал феноменальной скоростью на льду(возможно, это награда за отношение к конькам). Вот и сейчас он, наточив мои коньки, с гордостью за проделанную работу отдаёт мне эту важную часть хоккейной амуниции.

Я же вечером, в отличие от команды, выхожу из гостиницы, как белый человек, через дверь. Вика, слава богу, была равнодушна к спиртному. Поэтому у меня и не случилось ни одного залёта в Челябинске.