Оливер Твист

Феджинъ отправился домой, занятый мыслями, тѣснившимися въ его мозгу. Ему пришла идея — возникшая не благодаря только что происшедшему, хотя это было ея подтвержденіемъ, но медленно и постепенно — что Нанси, не будучи долѣе въ силахъ терпѣть грубости Сайкса, выискала себѣ какого то новаго друга. Перемѣна въ ея обращеніи, ея частыя одинокія отлучки изъ дому, ея сравнительное равнодушіе къ интересамъ шайки, въ которыхъ она прежде принимала такое горячее участіе, и, вдобавокъ ко всему этому, ея отчаянное желаніе уйти въ этотъ вечеръ въ опредѣленный часъ — все не только согласовалось съ его предположеніемъ, но и давало ему, въ глазахъ самого Феджина по крайней мѣрѣ, почти характеръ достовѣрности. Предметъ ея новой привязанности не принадлежалъ очевидно къ кругу его соратниковъ; онъ былъ бы цѣннымъ сотрудникомъ при такомъ помощникѣ, какъ Нанси, и его надо было — какъ разсуждалъ Феджинъ — завербовать какъ можно скорѣе.

Надо было достигнуть и другую, болѣе темную цѣль. Сайксу слишкомъ многое было извѣстно, и его грубыя издѣвательства портили Феджину тѣмъ болѣе крови, что онъ скрывалъ получаемыя обиды. Дѣвица должна была хорошо понимать, что, бросивъ Сайкса, она не будетъ обезпечена отъ его ярости, которую онъ навѣрное выместить на предметѣ ея новаго увлеченія, рискующемъ въ этомъ случаѣ быть не только изувѣченнымъ, но и убитымъ. «Немножко поуговорить ее», размышлялъ Феджинъ, «и она навѣрное согласится отправить его. Женщины способны и не на такія вещи, когда дѣло идетъ о достиженіи подобной цѣли. Итакъ, опасный злодѣй — ненавистный мнѣ человѣкъ — погибнетъ; на его мѣсто я завербую другого; а моя власть надъ нею, когда я буду знать о ея преступленіи, станетъ безгранична».

Всѣ эти соображенія пришли Феджину на умъ въ теченіи того короткаго времени, когда онъ сидѣлъ одинъ въ комнатѣ разбойника, и всецѣло поглощенный ими, онъ воспользовался представившимся случаемъ, чтобы въ брошенныхъ при разставаньи намекахъ испытать настроеніе Нанси. Она не выразила удивленія, не казалась недоумѣвающею. Ясно, что она поняла его. Ея прощальный взглядъ говорилъ объ этомъ.

Но быть можетъ она не согласится на убійство Сайкса? А вѣдь въ этомъ главная его цѣль. — «Какъ», раздумывалъ еврей, медленно бредя домой, — «усилить мнѣ вліяніе надъ ней? откуда добыть мнѣ больше власти?»

Мозгъ Феджина быстро отыскалъ средства. Если не добиваясь признанія отъ нея самой, онъ станетъ слѣдить, откроетъ предметъ ея новой любви и пригрозить разсказать все Сайксу (котораго она боится больше всего на свѣтѣ), въ случаѣ ея отказа дѣйствовать по его наущеніямъ, — то развѣ ея согласіе не будетъ обезпечено?

— Я добьюсь этого, — произнесъ Феджинъ почти вслухъ. — Тогда то ужъ она не откажется, навѣрняка, навѣрняка! Я все устрою. Средства готовы и остается ихъ только пустить въ дѣло. Ужъ ты отъ меня не отвертишься!

Онъ кинулъ назадъ мрачный взглядъ и, погрозивъ рукою въ томъ направленіи, гдѣ находился смѣлый головорѣзъ, продолжалъ свой путь, теребя костлявыми пальцами складки своего отрепаннаго платья, которое онъ яростно скручивалъ, какъ будто каждымъ движеніемъ руки онъ уничтожалъ ненавистнаго врага.

XLV. Феджинъ даетъ Ноэ Клейполю тайное порученіе

На слѣдующее утро старикъ поднялся рано и нетерпѣливо ждалъ появленія своего новаго работника, который, послѣ казавшагося безконечнымъ отсутствія, предсталъ наконецъ и тотчасъ началъ прожорливое нападеніе на завтракъ.

— Больтеръ, — сказалъ Феджинъ, пододвигая стулъ и садясь противъ Морриса Больтера.

— Ну, я здѣсь, — отозвался Ноэ. — Въ чемъ дѣло? Не заставляйте меня что нибудь дѣлать, пока я не кончу ѣсть. Вотъ по этой части тутъ скверно. Никогда не дадутъ тебѣ времени спокойно закусить.

— Да развѣ вы не можете говорить во время ѣды? — сказалъ Феджинъ, отъ всего сердца проклиная алчность своего юнаго друга.

— Конечно, я могу говорить; у меня дѣло подвигается лучше, когда я разговариваю, — отвѣтилъ Ноэ, отрѣзывая огромный ломоть хлѣба. — Гдѣ Шарлота?

— Ушла, — сказалъ Феджинъ. — Я услалъ ее утромъ съ другой молодкой, потому что мнѣ нужно побесѣдовать съ вами наединѣ.

— О! — произнесъ Ноэ. — Почему вы не приказали ей сначала поджарить тартинки изъ хлѣба съ масломъ? Ну? Говорите! Вы этимъ мнѣ не помѣшаете.

Въ самомъ дѣлѣ, не было, повидимому, большой опасности, что что либо помѣшаетъ ему, такъ какъ онъ усѣлся за столъ съ явнымъ и твердымъ рѣшеніемъ выполнить немалую работу.

— Вчера вы славно потрудились, другъ мой, — замѣтилъ еврей:- превосходно! Шесть шиллинговъ и девять пенсовъ съ половиною въ первый же день! На щипаньи цыплятъ вы построите свое счастье.

— Вы забыли еще упомянуть про три кружки для пива и молочникъ, — сказалъ мистеръ Больтеръ.

— Какъ же, какъ же, другъ мой. И пивныя кружки говорили о вашемъ геніѣ, но молочникъ — это прямо нѣчто безподобное.