Оливер Твист

— Проснулся ли онъ до вашего возвращенія?

— Нѣтъ. И ни онъ, ни кто либо другой не подозрѣваютъ меня.

— Хорошо, — сказалъ джентльменъ. — Теперь выслушайте меня.

— Я слушаю, — произнесла Нанси, когда онъ умолкъ на минуту.

— Эта молодая леди, — началъ джентльменъ:- сообщила мнѣ и нѣкоторымъ другимъ друзьямъ, которымъ вполнѣ можно довѣрять, — сообщила то, что вы ей сказали почти двѣ недѣли тому назадъ. Не скрою отъ васъ, что сначала я нѣсколько сомнѣвался, можно ли вполнѣ вамъ довѣриться, но теперь я твердо убѣжденъ, что можно.

— Можно, — рѣшительно произнесла Нанси.

— Повторяю — я твердо убѣжденъ, что вамъ можно вѣрить. И чтобы доказать вамъ это, я скажу вамъ напрямикъ, что мы собираемся вывѣдать тайну, подѣйствовавъ страхомъ на этого человѣка — Монкса. Но если… если… его не удастся прижать къ стѣнѣ или, хоть мы и сумѣемъ его захватить, но намъ не удастся подчинить его нашимъ цѣлямъ, то вы должны выдать намъ еврея.

— Феджина! — вскричала Нанси, отшатываясь.

— Да, этого человѣка вы должны будете выдать, — сказалъ джентльменъ.

— Я этого не сдѣлаю! Никогда! — отвѣтила она. — Хоть онъ и сатана, а ко мнѣ относился хуже даже, чѣмъ сатана, но я никогда не сдѣлаю этого.

— Нѣтъ? — произнесъ джентльменъ, повидимому, вполнѣ ожидавшій отказа.

— Никогда!

— Скажите мнѣ, почему?

— У меня есть причина, — твердо отвѣтила молодая женщина:- и эту причину знаетъ молодая леди, и приметъ мою сторону — я знаю, что приметъ, потому что она обѣщала мнѣ. А есть и другая причина — та, что, какъ бы ни была дурна его жизнь, но я веду дурную жизнь тоже. У многихъ изъ насъ общая дорога, и я не стану предавать ни одного изъ тѣхъ, которые могли бы меня предать и однако не сдѣлали этого, какъ ни были они дурны.

— Въ такомъ случаѣ, - сказалъ джентльменъ съ живостью, какъ будто насталъ тотъ самый поворотъ бесѣды, котораго онъ старался достигнуть:- отдайте въ мои руки Монкса и предоставьте мнѣ имѣть дѣло лично съ нимъ.

— Но если онъ покажетъ на другихъ?

— Я обѣщаю вамъ, что въ этомъ случаѣ, разъ только намъ удастся принудить его къ правдѣ, дѣло на томъ и остановится. Въ исторіи Оливера есть обстоятельства, которыя, изъ чувства деликатности, не подлежатъ оглашенію, и разъ истина будетъ въ нашихъ рукахъ, они останутся на свободѣ.

— А если нѣтъ? — предположила она.

— Тогда, — продолжалъ джентльменъ:- этотъ Феджинъ не будетъ отданъ въ руки правосудія безъ вашего согласія. Я увѣренъ, что мнѣ въ этомъ случаѣ удалось бы привести вамъ доводы, которые склонили бы васъ къ перемѣнѣ рѣшенія.

— А леди обѣщаетъ мнѣ это? — спросила Нанси.

— Да, — отвѣтила Роза:- даю вамъ правдивое и святое обѣщаніе.

— Монксъ никогда не узнаетъ, отъ кого вы раздобыли эти свѣдѣнія? — спросила молодая женщина послѣ короткой паузы.

— Никогда, — отвѣтилъ джентльменъ. — Мы такъ разскажемъ ему наши разоблаченія, что онъ даже не будетъ догадываться.

— Я привыкла лгать и съ малыхъ лѣтъ живу среди обманщиковъ, — произнесла Нанси послѣ новаго короткаго молчанія;- но вашимъ словамъ я вѣрю.

Получивъ отъ нихъ обоихъ новое подтвержденіе, что она безопасно можетъ положиться на ихъ обѣщанія, она начала описывать такимъ тихимъ голосомъ, что для подслушивавшаго зачастую трудно было разобрать суть ея словъ, — мѣстоположеніе того самаго трактира, изъ котораго онъ началъ ее выслѣживать. Судя по тому, какъ она иногда умолкала, можно было предположить, что джентльменъ наскоро записывалъ кое что изъ ея описанія. Когда она подробно перечислила всѣ признаки мѣста, откуда можно наблюдать за таверной, не возбуждая подозрѣній, и сообщила, въ какіе вечера и часы Монксъ обыкновенно чаще всего бываетъ тамъ, то умолкла на нѣсколько минутъ, повидимому, стараясь хорошенько вызвать въ памяти черты его лица и общую внѣшность.

— Онъ высокъ ростомъ, — сказала она:- и крѣпкаго сложенія, но не полный. У него боязливая походка и на ходу онъ постоянно оглядывается черезъ плечо сначала въ одну сторону, потомъ въ другую. Запомните это, потому что глаза у него примѣтные, они такъ глубоко запали, какъ я не встрѣчала еще ни у кого, и уже по одному этому вы могли бы его узнать. Лицо у него смуглое, глаза и волосы темные. Хотя онъ не старше двадцати шести или восьми лѣтъ, но видъ у него измождеными, усталый. Губы его часто синѣютъ и бываютъ искусаны, потому, что онъ страдаетъ припадками безумья и иногда даже кусаетъ себѣ руки, покрывая ихъ кровавыми слѣдами зубовъ… Почему вы вздрогнули? — спросила молодая женщина, внезапно останавливаясь. Джентльменъ торопливо отвѣтилъ, что самъ не замѣтилъ этого и просилъ ее продолжать.

— Частью я узнала все это отъ другихъ людей въ трактирѣ, который я вамъ описала;- сама же я видѣла этого человѣка только два раза, когда онъ былъ закутанъ большимъ плащомъ. Кажется, это всѣ примѣты, какія я могу вамъ сообщить. Подождите, вотъ еще, — добавила она:- на его шеѣ, на такой высотѣ, что вы можете замѣтить за шейнымъ платкомъ, когда онъ поворачиваетъ лицо въ сторону, находится…

— Широкое красное пятно, точно отъ ожога! — вскричалъ джентльменъ.

— Какъ! — сказала Нанси. — Вы знаете его?