Оливковое дерево

Что касается «генетического папы», он объявился в Сидер-хаус однажды под Рождество примерно через год после апокалиптического лета и потребовал встречи со мной, его «сыном». Мама пришла в мою спальню с тем озабоченным видом, который я так хорошо знаю. Объяснила, что Саша внизу. И что я не обязан с ним встречаться. Я просил ее не беспокоиться и обещал с ним поговорить.

Когда я спустился вниз, Саша сидел за кухонным столом, заливая в себя какой-то алкогольный напиток. Выглядел он ужасно. Руки тряслись, кости выступали под тонкой, как бумага, кожей… И несмотря на решение ненавидеть его, мне, как обычно, стало его жаль.

Он спросил, хочу ли я с ним «общаться».

Уж кто-кто, а этот бедный, жалкий человек не был в начале списка моих близких отношений. В общем, приложив большие усилия, я ответил «нет». По сути, я сказал «нет» столько раз, что мне казалось, я повторяю мантру. Пока папа не понял, что с меня довольно, и спровадил Сашу из кухни, чтобы отвезти на станцию.

Больше я его не видел и не слышал, пока…

Продолжение следует.

Остальные из «компании из Пандоры»

Сэди родила ребенка, милую девочку, которую назвала Пичиз… так типично для Сэди… хотя, полагаю, это вполне мог быть Мелон или Гузбери[18]… и сделала меня крестным отцом!

Так вот, это было очень любезно, хотя каждый раз, когда я вижу Пичиз, мне с трудом удается произнести ее имя вслух, особенно если мы на людях. И это, в общем, одна из тех кличек, которые невозможно сократить. Один раз я попробовал «Пи-пи», что ну никак не годится, и теперь стараюсь вообще не называть ее по имени. Это дружелюбная девочка, которая благодушно принимает непрерывный ряд «дядей», поскольку Сэди продолжила менять кавалеров, как я когда-то менял футбольные карточки. По сравнению с этим мое собственное детство выглядит легкой прогулкой.

Андреас-плотник так и не узнал о дочери. Может быть, поэтому, если подумать, Сэди и сделала меня крестным отцом. Возможно, она считает, что, когда Пичиз придет время узнать о далеко не безупречном поведении матери, она сможет послать дочь ко мне за консультацией.

Теперь о прочих из клана Чандлеров. Джулз переехала в свой коттедж возле Аундла с Рупсом и Виолой и пустила там корни с настырностью особенно живучего вида плюща. Согласно ее ежегодному рождественскому письму (исправно отправляемому первого декабря, чтобы прийти – вторым классом – четвертого, в то самое время, когда все остальные смертные только составляют список Людей, Которым Надо Послать Открытки), она быстро утвердилась в роли главы всех имеющихся школьных комитетов и комитетов по сбору средств. Думаю, если где-то устраивали благотворительный праздник, распродажу или базар, там была и она, вытягивая время и деньги из других родителей.

По сути, она ходила в школу вместе с Рупсом (который в результате стал счастливым капитаном регбийной команды из премьер-лиги). А попутно она ухитрилась поддерживать семью, работая агентом по недвижимости.

Надо отдать Джулз должное: даже если это одно из самых раздражающих человеческих существ, какие я знаю, она добивается поставленных целей. В сущности, из нее получился бы замечательнейший сержант-майор.

Что касается маленькой Виолы, то ее имя всегда присутствовало в рождественских письмах Джулз, поэтому я полагал, что она еще жива. Хотя на самом деле не видел ее, пока…

Здесь я должен извиниться перед читателем этих записок за все «пока». Мне надо рассказать о многих вещах, и писать о некоторых из них будет трудно, так что, пожалуйста, наберитесь терпения.

И, наконец, о Хлое. Я видел ее довольно много за последние десять лет. Выяснилось, что наши школы устраивают совместные «танцы», которые оказались меньше похожими на «Танцы со звездами» и больше на потные схватки на импровизированной танцплощадке в школьном зале.

Поскольку тогда Хлоя еще любила Мишеля, она разыскала меня и попросила «защитить» ее от внимания других мальчиков, и мы сидели вместе в углу, цедя газировку из бутылок, пока она отводила душу, рассказывая, как сильно скучает по нему.

Также она проводила ужасно много времени у нас в Сидер-хаус. Она действительно стала членом семьи – крайне необходимым, как оказалось, особенно для младших.

Я спокойно выжидал, надеясь, что ее фиксация на Мишеле угаснет. Не угасла. Как и моя фиксация на ней. Конечно, мы были достаточно близки: она называла меня своим лучшим другом.

Но, как знают все мужчины, дружащие с женщинами, надежда изменить статус отношений на «нечто большее», о чем я мечтал каждую ночь, с каждым днем ускользала все дальше и дальше.

Окончив школу, она взяла перерыв на год, а потом уехала в Лондон изучать моду.

И только когда Хлоя закончила учебу, чары Мишеля наконец рассеялись. Она рыдала у меня на плече, говоря, что все еще любит его, но эти «удаленные» отношения наконец сделали свое дело, и между ними все было кончено.

Примерно тогда же все изменилось и для меня.

λβ Тридцать два