Омар Хайям

Все дни мои полны несчастий, нехороши мои дела,
Покоя с каждым днем все меньше, жизнь беспросветно тяжела.
Одно отрадно — что не нужно просить, я думаю, взаймы
Печалей и скорбей жестоких — за это Господу хвала!

Мне, о Господи, надоела жизнь моя,
Сыт нищетой и горьким горем я.
Из бытия небытие творишь Ты.
Тогда избавь меня от бытия.

Глава V НЕ ТО, НЕ ТО! 1104–1131

*

Думали ли вы, что Мы создали вас просто так, без цели, и что вы не будете возвращены обратно к Нам?

Коран. 23:115

*

Не без умысла создали Мы небеса и землю и то, что между ними, сотворили Мы их только истины ради, но большинство их не ведает об этом.

Коран. 44:38-39

*

Тайны мира, как я записал их в тетрадь,

Головы не сносить, коль другим рассказать.

Средь ученых мужей благородных не вижу,

Наложил на уста я молчанья печать.

…Смысл жизни творчески мыслящего верующего мусульманина в том, чтобы пройти свой, неповторимый путь к тому, чтобы быть всем и везде, оставаясь при этом самим собой…

Последние почти тридцать лет жизни Омара Хайяма пришлись на годы царствования двух великих сельджукских султанов — Мухаммада и Санджара. 22 декабря 1104 года неудачливый верховный правитель Беркьярук умер от чахотки. Наследником он назначил своего четырехлетнего сына Малик-шаха II. Но едва атабек последнего Аяз успел выхлопотать для него в Багдаде благословение халифа, как туда же прибыл Мухаммад, чтобы заявить о своих правах. Силы оказались слишком неравными, и Аязу пришлось уступить. Тем не менее Мухаммад на всякий случай повелел умертвить атабека своего малолетнего соперника.

Мухаммад был единодушно признан султаном, поскольку ни один член верховной семьи не был в состоянии бросить ему вызов. Санджар, правивший Хорасаном, не мешал новому султану, поэтому весь период царствования Мухаммада оказался сравнительно спокойным. Эмиры, страшась его коварства, не смели и рта раскрыть. Султан мог строить планы распространения власти на те территории, где при слабом Беркьяруке ее почти не существовало, — на Мосул и Ирак.

Мухаммад энергично возобновил наступление на исмаилитов. Страх перед ними был столь велик (или столь преднамеренно преувеличивался), что под видом борьбы с батынитами можно было совершить любое, самое невероятное преступление и остаться безнаказанным. Султану его визирь аль-Хатиби внушал, что поголовно все жители Ирака — исмаилиты, а правоверных мусульман можно найти только в Хорасане.

Мухаммаду сказали, что он окружен тайными исмаилитами, но узнать их может лишь тот, кто сам принадлежит к их организации. Визирь обещал разыскать такого человека, который выдал бы всех этих злодеев. Он нашел подходящего типа и подговорил его выдать себя за исмаилита и назвать сто имен крупнейших вельмож (противников визиря), обвинив их в принадлежности к секте. По этому ложному доносу все названные лица были схвачены, подвергнуты ужасным пыткам и казнены. Истина выяснилась лишь тогда, когда сам визирь аль-Хатиби был казнен за какой-то проступок.

Исмаилиты почти открыто действовали даже в столице. Они завладели крепостью Шах-диз («Царская крепость»), которую построил на горе близ столицы сам Малик-шах. Из этой-то крепости смертельные враги его преемников повсюду разносили страх. В 1106 году удалось уничтожить и это горное гнездо, и еще несколько других, где скрывались исмаилиты.

Правда, и батыниты не оставались в долгу: целый ряд высокопоставленных эмиров султана были убиты. Однако Мухаммад, как пишет симпатизирующий ему арабский историк, «осознал, что благополучие государства и подданных требует полного истребления ассасинов, опустошения их владений и покорения их крепостей и замков». По крайней мере, в Персии удалось настолько оттеснить исмаилитов, что одно из главных лиц, на которых была возложена эта истребительная миссия, — Ширгир, атабек Тогрула, сына Мухаммада, окружил плотной стеной войск самое неприступное Орлиное гнездо — Аламут.