Omara

Один из эзотериков наклонился и пощупал кончиками пальцев плечо. Это была теплая живая плоть. Он позволил своим пальцам спуститься по руке, нежным, как прикосновение любовника; он остановился у локтя, который, казалось, был нормальным суставом. И все же было тепло. Еще медленнее пальцы скользнули к запястью, а текстура кожи и стали осталась прежней. Слияние было так же трудно почувствовать, как и увидеть. Эзотерик разжал свободную руку, и один из его товарищей вложил в нее нож. С бесконечной осторожностью Эзотерик сделал надрез на плече. Из него текла струйка чистой крови, то поднимаясь, то свертываясь. Эзотерик перешел к предплечью и сделал еще один надрез. Опять была кровь. Он впервые взглянул на Полномочного представителя.

Продолжайте», — последовала команда.

Эзотерик колебался лишь ненадолго, а затем провел острием ножа по проволочной жилке. Он еще раз порезался. И снова пролилась чистая кровь.

Головы понимающе кивнули. Эзотерик взял стальное запястье и повернул его так, чтобы обнажилась задняя часть смертоносной стали. Оно блестело так же, как блестели вытянутые лезвия серпа — сталь, а не плоть. Острие ножа постучало по нему, и звук раздался металлический и чистый. Но Эзотерик проследил линию вены и сделал надрез. Это было поверхностное обращение, и поначалу ответа не последовало. Затем выступила капелька жидкости, хлынувшая так же, как и другие порезы. На фоне металла оно было темнее, чем плоть, и зрители подумали, что это, должно быть, какая-то другая жидкость. Но эзотерик, сделавший разрез, провел пальцем по этому месту и поднял его. Это была кровь, такая же чистая и красная, как и предыдущая.

Рука живая, - сказал полпред. Подобно ветке дерева или его корням в земле, оно растет. Сталь стала единым целым с плотью.

Эзотерик выпрямился и снова посмотрел на руку. Оно лежало на груди Варгаллоу. Каким-то образом обнаруженный ими сплав сделал руку еще более устрашающей, как будто вместо того, чтобы смягчить безобразие ампутации, сталь стала богохульством, нечестивым союзом.

Оно не от земли», — сказал голос над ними. После долгого молчания, в котором смолкла даже далекая музыка, голос заговорил снова. Этот Человек утверждает, что он больше не является врагом народов Земли. Он стремится искупить свои грехи против нас. Стальная рука — символ этих грехов. Пусть он откажется от этого.

Эзотерики склонили головы как бы в память о погибших от рук Избавителей.

Откажись, откажись», — шептали стены, неся свои шепоты по сложным коридорам Вневременной горы.

Он не осознавал ничего, кроме ледяного холода. Оно держало его ледяной хваткой, и он стиснул зубы, его тело содрогалось. На мгновение ему показалось, что он закричит, но он открыл глаза, думая, что вырвался из сна. Темнота была абсолютной, но это был не сон. Холод отступал, как будто он сбежал из бассейна. Он хотел обнять себя, но не мог пошевелиться, слишком онемел. Однако он знал, что лежит на спине и смотрит вверх, словно на ночное небо без звезд. Была иллюзия взгляда в невидимую даль. Постепенно это изменилось, и первым ощущением, которое к нему вернулось, было зрение. Был свет, но он был настолько мягким, что его почти не существовало, но благодаря сиянию он мог видеть так же, как он видел бы при сиянии звезд. Над ним было не небо, а высокий потолок. Он не мог видеть это ясно, но знал, что оно там, точно так же, как он чувствовал стены где-то по бокам от себя, хотя и не близко. Постепенно он почувствовал под собой твердость, плоскость камня. Что-то вышло из него, как будто сила камня была прижата к нему, как ухо. Это была странная кровать, если это была кровать. Его ноги, руки все еще онемели, посередине он мог лишь слегка пошевелить головой.

Вместо того, чтобы изо всех сил пытаться восстановить кровообращение, он закрылся от холода, который больше не был той пыткой, которая его разбудила, и попытался погрузиться в воспоминания. Некоторое время темнота этого пруда была такой же полной, как и во время его пробуждения, но затем в поле зрения всплыли образы. Холм, воздушные ужасы, атака Возвышенного. Словно усиливая его воспоминания, затылок у него пульсировал; коготь огромной птицы лишил его сознания. Он не был убит; он был заключенным. Но другие! Многие из них были убиты. Все они? Кто-нибудь выжил?

Возможно, его онемение было вызвано слишком тугими путами. Он попытался пошевелить ногами, но не смог и не смог согнуть руки. Почему его не убили? Атака была жестокой, и другие Избавители были безжалостно уничтожены. Неужели его спас какой-то странный удар? На вопросы ответить не удалось. Кто были нападавшие? Кому они служили? Они были земляными, но не принадлежали к народу Игромма.

Свет улучшился. Большему это его не научило. Он был в огромной камере один. И стены слушались его.