Омерта

Дона это совершенно не устраивало, но, как генерал, стремящийся выиграть сражение с наименьшими потерями, он не подал и виду, что знает о бурном романе.

Зато как-то вечером вызвал Асторре в свой кабинет и сказал, что тот отправляется в Англию учиться и изучать банковское дело под руководством некоего мистера Прайора из Лондона. Никаких других причин дон не назвал, зная, что мальчик и сам сообразит, что его отправляют в Европу, чтобы положить конец роману с Николь. Но он и представить себе не мог, что она подслушивает за дверью. Естественно, она ворвалась в кабинет. Еще более прекрасная в безрассудной ярости.

– Ты никуда его не пошлешь! – бушевала она. – Мы убежим вместе.

Дон улыбнулся.

– Вам обоим надо закончить школу.

Николь повернулась к покрасневшему от смущения Асторре.

– Асторре, ты не уедешь? Правда?

Юноша не ответил, и Николь разрыдалась.

Любого отца такая сцена тронула бы до глубины души, дона она разве что позабавила. Он видел, что дочь его – истинная мафиозо, а потому особо не волновался о последствиях. Как бы то ни было, потом она несколько недель не разговаривала с отцом и запиралась в своей комнате. Но дон знал, что разбитым навеки сердце его дочери не останется.

Еще больше занимал его Асторре, угодивший в ловушку, которой не удается миновать юношам, вступающим в пору зрелости. Конечно же, Асторре любил Николь. А ее страсть и любовь возвышали его в собственных глазах. Любой молодой человек не устоял бы перед чарами Николь. Но дон понимал и другое: Асторре требовался предлог, чтобы освободиться от обязательств, которые могли помешать достижению поставленной цели.

Дон улыбался. С инстинктами у парня был полный порядок, то есть пришла пора настоящей учебы.

И теперь, через три года после ухода на заслуженный отдых, дон Раймонде Априле ощущал себя в полной безопасности и испытывал чувство глубокой удовлетворенности, свойственное человеку, который на всех жизненных развилках делал правильный выбор. Даже с детьми у него начали устанавливаться более теплые отношения. На исходе жизни у него появилась возможность вкусить плоды отцовства.

Поскольку большую часть последних двадцати лет Валерий провел на заграничных военных базах, особой близости с отцом у него не было.

После того как его перевели в Уэст-Пойнт, они стали видеться гораздо чаще и разговаривать более открыто. Но обоим сближение давалось с трудом.

С Маркантонио все было иначе. У дона и его второго сына сразу установилось полное взаимопонимание. Маркантонио рассказывал, чем он занимается на телевидении, объяснял особенности драматургии телевизионных передач, свои обязанности перед зрителями, рассуждал о том, как телевидение, по его разумению, может улучшить мир, в котором они живут. Люди, формирующие общественное мнение, казались дону персонажами из сказок. Они его просто зачаровывали.

На семейных обедах Маркантонио и его отец частенько спорили, но по-дружески, к вящему удовольствию остальных. Как-то дон сказал Маркантонио:

– В жизни я никогда не видел таких хороших или таких плохих людей, как персонажи твоих постановок.

– Зато в их существование верят наши зрители, – отпарировал Маркантонио. – И мы должны оправдывать их ожидания.

На другом семейном обеде Валерий попытался объяснить дону, что послужило причиной войны в Персидском заливе, которая не только защитила экономические интересы Америки и права свободолюбивого народа Кувейта, но и стала поистине золотым дном (если говорить о рейтингах) для телевещательной компании, в которой работал Маркантонио. На все объяснения дон лишь пожимал плечами. Международные конфликты особо его не интересовали.

– Скажи мне, каким образом та или иная страна выигрывает войну? – спросил он Валерия. – Какой фактор является решающим?

Валерий задумался.

– Имеет значение уровень подготовки армии, талант генералов. Немаловажен исход решающих сражений, как выигранных, так и проигранных. Когда я работал в разведывательной службе, мы проводили достаточно глубокий анализ. И пришли к следующему выводу: войну выигрывает страна, которая производит больше стали.

Дон кивнул, вполне удовлетворенный ответом.

Но самые теплые отношения сложились у него с Николь. Он гордился ее достижениями, красотой, взрывным характером, умом. И действительно, к тридцати двум годам она стала влиятельным адвокатом, приобрела обширные политические связи и никого и ничего не боялась.

Дон тайком помогал дочери: адвокатская фирма, в которой она работала, немало ему задолжала. А вот братья держались с ней настороженно.

По двум причинам. Во-первых, она так и не вышла замуж, во-вторых, слишком уж увлекалась общественной работой. Несмотря на восхищение успехами дочери, дон не воспринимал ее всерьез.

Она, в конце концов, была женщиной. Не нравились ему и мужчины, на которых она останавливала свой выбор.