Омерта

— Майкл, мы говорим о миллиардах долларов, — напомнил генеральный консул. — И Асторре все равно не хочет продать банки.

Граззелла пожал плечами.

— Если мы должны действовать, пусть так и будет. Но он очень осторожен. Если мы сможем выманить его на переговоры, тогда мы от него избавимся.

Тулиппа широко улыбнулся.

— Вот это я и хотел услышать. Марриано, — он повернулся к генеральному консулу. — Тебе пора перестать влюбляться. Это очень опасный грех.

Марриано Рубио в конце концов убедил Николь и ее братьев сесть за стол переговоров с его синдикатом и обсудить возможность продажи банков. Разумеется, предполагалось и присутствие Асторре, но Николь не могла это гарантировать.

Перед совещанием Николь и ее братья получили от Асторре подробные инструкции. Они уяснили его стратегию: создать у синдиката ощущение того, что он — единственный противник продажи банков.

Встреча прошла в конференц-зале перуанского консульства. Официантов не было, но стол ломился от яств, а Рубио сам разливал вино. Поскольку днем у всех хватало дел, совещание началось в десять вечера.

Рубио представил собравшихся и взял на себя функции ведущего. Протянул Николь папку.

— Здесь изложены все подробности сделки. Если говорить коротко, мы предлагаем рыночную стоимость плюс пятьдесят процентов. Хотя банки перейдут под наш полный контроль, в течение следующих двадцати лет вы будете получать десять процентов нашей прибыли. Станете очень богатыми и сможете наслаждаться жизнью, не думая о том, что каждый день надо ходить на работу.

Они подождали, пока Николь просмотрит бумаги. Наконец она подняла голову.

— Впечатляет. Но скажите мне, с чего такая щедрость?

Рубио нежно ей улыбнулся.

— Синергия.[19] Весь нынешний бизнес — синергия. Со всеми компьютерами и самолетами, книгами и периодикой, музыкой и наркотиками, спортом и TV. Все синергия. С банками Априле мы сможем активнее воздействовать на международные финансы, будем контролировать строительство городов, выборы в государствах. У синдиката глобальные интересы, нам нужны ваши банки, отсюда и щедрость предложения.

Николь обратилась к другим членам синдиката.

Тулиппу сразила наповал красота Николь и решительность ее голоса, поэтому, прежде чем ответить, он одарил ее ослепительной улыбкой.

— В этой сделке мы участвуем на равных, но позвольте заметить, что для меня большая честь вести дела с семьей Априле. Никто не восхищался вашим отцом больше, чем я.

Валерий с каменным лицом обратился к Тулиппе:

— Поймите меня правильно, я готов продать мою долю в банках. Но я бы предпочел единовременный расчет, без процентных выплат. Лично я хотел бы раз и навсегда развязаться с этими банками.

— То есть в принципе вы готовы продать? — спросил Тулиппа.

— Безусловно. Продать и поставить на этом точку.

Портелла хотел что-то сказать, но Рубио опередил его:

— Маркантонио, а как вы относитесь к нашему предложению? Оно вам нравится?

— Я склонен поддержать Вэла. Давайте рассчитаемся сразу, без ежегодных выплат. В этом случае мы сможем распрощаться и пожелать друг другу удачи.

— Отлично, тогда мы так и поступим, — кивнул Рубио.

— Но тогда вам придется поднять цену, — холодно заметила Николь. — Вам это по силам?

— Нет проблем, — с очередной улыбкой ответил Тулиппа.

— А как насчет нашего дорогого друга Асторре Виолы? — робко, с озабоченным лицом спросил Граззелла. — Он согласен?

Асторре нервно хохотнул.

— Знаете, я пришел к выводу, что банковское дело мне нравится. И дон Априле заставил меня пообещать, что банки я никогда не продам. Мне, конечно, очень не хочется идти против всей семьи, но я вынужден ответить отказом. А контрольный пакет, как вам известно, у меня.

— Но дети дона тоже владельцы банков, — напомнил генеральный консул. — Они могут подать в суд.

— Мы никогда этого не сделаем, — без запинки ввернула Николь.

Валерий помрачнел, а вот Маркантонио эта идея, похоже, позабавила.

— Ну, хватит, — пробормотал Портелла и начал подниматься из-за стола.

— Потерпите, — примирительно сказал Асторре. — Возможно, мне надоест быть банкиром. Через несколько месяцев мы можем встретиться вновь.

— Разумеется, — покивал Рубио. — Но вы же понимаете, что деньги, которые мы собрали под эту сделку, не могут так долго лежать без движения. Нам придется пустить их в оборот. И вы, возможно, получите меньшую цену.

При расставании обошлось без рукопожатий.

— Он просто тянет время, — заявил Майкл Граззелла после ухода Асторре и братьев и сестры Априле. — Он никогда не продаст свою долю.

Тулиппа вздохнул.

— Такой симпатичный человек. Мы могли бы стать друзьями. Я пригласил бы его на мою плантацию в Коста-Рике. Показал бы ему, как можно жить.

Остальные рассмеялись.

— Ему не придется наслаждаться жизнью на твоей плантации, Инсио, — пробасил Портелла. — Я разберусь с ним здесь.

— Надеюсь, что на этот раз результат будет лучше, — усмехнулся Тулиппа.

— Я его недооценивал, — признал Портелла. — Откуда я мог знать, с кем мы имеем дело? Он же ничем не проявлял себя, кроме как пел на свадьбах. С доном-то все получилось как надо. Никто не жалуется.

Генеральный консул одобрительно покивал.