Омикрон

На протяжении двух последующих суток Хаким пребывал в состоянии мрачного предчувствия неумолимо надвигающихся проблем.

Он ежечасно справлялся о том, что делает Макмиллан, но двое служащих, посменно дежуривших в центре виртуальных развлечений, неизменно отвечали одно и то же: Алан куда-то уходил, прихватив с собой набор слесарных инструментов. Вернулся он спустя несколько часов, весь перепачканный какой-то дрянью, похожей на сажу, но воняющей старой смазкой, после чего заперся в своей рабочей кабине и не выходит оттуда…

К исходу второго дня Зураб не выдержал и сам пошел к Макмиллану.

Дверь в виртуальную кабину оказалась незапертой, и Хаким беспрепятственно проник внутрь компьютерного святилища.

Ганианец не был брезглив, но его чуть не вырвало от стойкого запаха мочи, пота и сгоревшей проводки.

Тесное пространство «кабинета» стало еще уже из-за замысловатой временной схемы, расположенной прямо на полу, вокруг кресла, в котором сидел сам Макмиллан. Его окружали толстые жгуты интерфейсов, переплетающиеся с кабелями энергопитания, — все это соединялось с почерневшими осколками схем, на которых только при внимательном рассмотрении можно было различить отдельные информационные кристаллы с подключенными к ним контактными зажимами.

Все это хитросплетение проводов и обломков старых схем объединялось одним толстым кабелем, который исчезал в недрах компьютерного терминала, а затем возвращался, приняв вид шунта нейросенсорного контакта, который, изогнувшись над плечом Алана, был соединен с его височным имплантом.

На Макмиллана было страшно смотреть. Его глаза были закрыты, лицо осунулось и приобрело землистый оттенок, под креслом растеклась лужа, из уголка рта стекала подсохшая струйка слюны.

Если первым чувством Хакима была брезгливость, то после беглого осмотра помещения и самого Макмиллана Зураба охватила нервная дрожь.

Схватив трубку мобильного коммуникатора, он набрал короткий номер, едва попадая пальцем в нужные кнопки.

— Вадим? — хрипло осведомился он, свободной рукой расстегивая душивший его ворот одежды. — Быстро врача в виртуальный центр! Похоже, Макмиллан решил отдать концы!..

…Кущин в сопровождении запыхавшегося медика, заведовавшего единственным аптечным пунктом колонии, прибыл спустя две или три минуты. Неподдельное волнение Хакима передалось ему в полной мере, и он всю дорогу бежал, подгоняя полноватого, страдающего одышкой Раймонда.

К чести сказать, Ричард Раймонд оказался толковым врачом, вопреки бытующему среди колонистов мнению, что он способен лишь вправлять вывихнутые суставы да выдавать жаропонижающие средства.

Вид пациента, застывшего в коматозном состоянии, да еще и с подключенным шунтом нейросенсорного контакта, заставил его лишь слегка побледнеть.

— У него информационный шок. — Ричард осторожно переступил через разложенные по полу компоненты временной схемы, стараясь не зацепить ни одного провода, и склонился над Аланом, насильно приподняв его веко. Проследив за реакцией зрачка на свет, Ричард обернулся к Кущину:

— Быстро открой мой кофр, там, на внутренней стороне крышки, закреплена обойма с зонд-иньекторами. Дай мне тот, что с красно-зеленой маркировкой.

Пока Кущин выполнял распоряжение, Ричард посмотрел на усохшие черты лица Макмиллана и произнес, обращаясь к Хакиму:

— Нужен тоник. У него обезвоживание организма.

Зураб кивнул. В данной ситуации он был готов помогать в чем угодно.

Выйдя за дверь, он вскоре вернулся с пластиковой бутылкой тоника.

Ричард к этому времени уже сделал Макмиллану противошоковую инъекцию и теперь ждал наступления ответной реакции организма.

Прошло несколько томительных минут, прежде чем безвольное тело Алана вдруг начало конвульсивно подергиваться, будто каждую его мышцу сводило бесконтрольной, рефлекторной судорогой. Он что-то нечленораздельно захрипел, широко открыв глаза и одновременно выгибаясь в кресле.

— Держи голову! — закричал Раймонд.

Кущин что есть сил прижал затылок Макмиллана к подголовнику кресла, и в этот момент Ричард одним быстрым точным движением выдернул шунт нейросенсорного контакта из височного импланта Алана.

Тело Макмиллана в последний раз конвульсивно выгнулось и вдруг снова обмякло, лишь глаза по-прежнему остались широко открытыми, а в них сквозь мутную поволоку вдруг начало медленно проступать осмысленное выражение.

— Пить… — едва слышно просипел он.

Зураб тут же поднес к его рту горлышко открытой бутылки.

Алан, несмотря на сотрясавшие его минуту назад мощные конвульсии, оказался слабым, будто новорожденный ребенок, и Зурабу пришлось держать пластиковую бутылку, пока тот, захлебываясь, жадно ловил губами живительную влагу.

— Хватит, — наконец прервал процедуру Ричард. — Сиди смирно, Алан, сейчас я вколю тебе стимулятор, но не обольщайся, бегать не сможешь…

Макмиллан, казалось, не слышит его. Он мучительно скосил глаза, поймав взглядом встревоженное лицо Зураба, и тихо произнес:

— Я сделал это, Хаким… Я был там… Внутри… Где погибшие души перемешаны с кодами машинных команд… Это… — Он судорожно сглотнул… — Это чудовищно…