Омикрон

Макмиллан не отказал себе в удовольствии — он развалил сферического засранца на пять или шесть уродливых долек, которые рухнули на землю, поджигая траву.

Сориентировавшись, он направился к тому месту, откуда по нему стрелял лазер. Убедившись, что взрыв охлаждающей емкости полностью обезоружил вражескую машину, он тщательно выжег кристалломодуль и двинулся дальше, ориентируясь на звуки стрельбы и яркие сполохи лазерных разрядов, зарницы от которых были видны под сумеречным шатром древесных крон на удалении в несколько километров.

Все только начиналось, и потому, проходя мимо места своей первой схватки, Макмиллан нагнулся, отцепил от механической конечности поверженного им андроида импульсную винтовку, вытянул свою левую руку и мысленно спросил:

— Инсталляция дополнительного вооружения?

— Подтверждаю, — ответил ему бестелесный голос.

Фиксаторы сухо щелкнули, сомкнувшись на левом запястье человекоподобной машины.

Бой, судя по сполохам и звукам, бушевал уже по всему периметру лесного массива.

* * *

В первые секунды внезапной атаки центральный модуль Сети Омикрона испытал состояние, схожее с информационным шоком, который недавно пережил Алан.

Неисчислимое количество данных начало одновременно поступать на запоминающие и вычислительные устройства расположенного глубоко под землей зала. Все они требовали немедленной обработки и принятия адекватных решений, что едва не привело к тотальной перегрузке системы.

Однако этого не случилось. Прошло всего несколько мгновений, а поток передаваемых данных внезапно сократился ровно наполовину, — пятьдесят процентов патрульных машин прекратили посылать запросы.

Затем ситуация начала видоизменяться ежесекундно.

Несистематизированный поток данных, который вливался в базовые накопители Сети, не относился к категории технической информации.

Глобальный отчет о происходящих по периметру зоны ответственности событиях занимал едва ли сотую часть от общего потока закодированных данных, которые исправно ретранслировали модули «Одиночек», управляемых в данный момент внешними пилотами.

Чудовищное свойство прямого нейросенсорного соединения, осуществленного между кибернетической системой и человеческим разумом, проявило себя в полной мере: чистые модули «Одиночек», подчиняясь мысленным командам, одновременно с ними воспринимали массу иной информации, — они автоматически фиксировали все, о чем думал, что переживал тот или иной человек.

Перехват функций управления не означал, что машины оказались оторванными от Сети, — нет, истребляющие друг друга андроиды по-прежнему оставались включенными в единое информационное поле, и все, что творилось сейчас на окраине леса, средь ослепительных вспышек когерентного света, глухих очередей импульсного оружия, грохота прошибаемого навылет металла, шипения взъярившегося пожара, пожирающего подлесок, находило свое отражение в потоке передаваемых с места событий данных…

Миллиарды гигабайт, получаемые сейчас вычислительным центром Сети Омикрона, на девяносто процентов содержали в себе кодированную информацию человеческих мыслей, которые в эти мгновения варьировали от неизбывного ужаса виртуальной смерти до упоительного, но злорадного торжества победы. Их пропитывали страх и ненависть, в отдельных, исключительных случаях принимавшие форму крайнего презрительного цинизма.

Центральный модуль Сети не мог предпринять никаких адекватных ситуации ответных действий.

Если машина способна переживать внутренний ад, то именно такое сравнение уместно в данном случае. События развивались по непоправимому сценарию: правильные коды доступа, которыми воспользовались внешние пилоты, автоматически передали их разуму всю полноту власти над пятью десятками машин, но их последующие действия не могли быть расценены иначе, как бессмысленное уничтожение драгоценного парка техники. Одни, машины истребляли других, — в этом крылся резкий программный нонсенс, но данное противоречие воспринималось только ядром Сети, куда стекалась вся информация, создавая общую картину дисфункции, поразившей логичный, самодостаточный комплекс, словно глобальный сбой, который в конечном итоге вел к полному разрушению замкнутого машинного мира.

Накопление данных в центральном блоке продолжалось, их обработка теперь велась в постоянном режиме реального времени, и эти попытки прояснить причину сбоя привели к стремительному, взрывообразному саморазвитию главного компонента Сети: модуля независимого поведения.

Все дальнейшие события были сродни обратной связи, условному рефлексу, который позволяет человеку не совать руку в огонь дважды.

Внешне ничто не нарушало сумеречный покой подземного мира, не имея достаточного резерва механизмов, Сеть не могла послать их в поддержку бессмысленно уничтожаемым собратьям, поэтому глухую тишину залов и переходов не нарушил ни один звук…

Прошло не более часа, и поток данных с периферии начал стремительно иссякать.