Омлет по-византийски (сборник)

– Такие вещи обыкновенно не обсуждают в обществе, – холодно произнес Тобермори. – Я вскользь наблюдал за вашим поведением с того времени, как вы появились в этом доме, и, думаю, вам не понравится, если я переведу разговор на ваши собственные делишки.

Майор оказался не единственным человеком, кем тотчас овладел трепет.

– А не посмотреть ли тебе, готов ли твой обед? – поспешно проговорила леди Блемли, словно позабыв о том, что оставалось по меньшей мере еще два часа до того времени, когда Тобермори обедает.

– Спасибо, – сказал Тобермори, – но не сразу же после чая. Я не собираюсь умирать от несварения желудка.

– Кошки ведь живучи, – добродушно заметил сэр Уилфрид.

– Может быть, – ответил Тобермори, – но печень-то у них одна.

– Аделаида! – воскликнула миссис Корнетт. – Вы что, собираетесь позволить этому коту бродить вокруг и сплетничать о нас со слугами?

Страх меж тем охватил всех. Большинство окон спален в Тауэре выходили на узкую декоративную балюстраду, и все с ужасом вспомнили, что она служила любимым местом прогулок Тобермори во всякое время, а с нее он мог наблюдать за голубями и бог знает за чем еще. Если бы он вознамерился в порыве откровения поделиться увиденным и услышанным, то эффект был бы, наверное, ошеломляющим. Миссис Корнетт, которая немалую часть своего времени проводила за туалетным столиком и внешний вид которой обнаруживал в ней человека, стремящегося успеть всюду, хотя она всюду поспевала, казалась не менее обеспокоенной, чем майор. Мисс Скровен, которая писала безудержно чувственные стихи и вела безупречную жизнь, обнаруживала лишь раздражение: если наедине с собой вы ведете правильный и добродетельный образ жизни, вовсе не обязательно, чтобы об этом знали все. Берти ван Тан, который в семнадцать лет был настолько развращен, что уже давно оставил всякую надежду попытаться сделаться еще хуже, стал тускл, точно поникшая гардения. Однако он не совершил ошибку, бросившись вон из комнаты, как Одо Финзбери, молодой господин, который, как полагали, готовился стать священником и который, видимо, пришел в замешательство при мысли о том, что может услышать нечто порочащее других. У Кловиса хватило присутствия духа, чтобы сохранить внешнее спокойствие; про себя он размышлял, скоро ли сможет раздобыть через газету «Купи-продай» коробочку мышей редкой породы и предложить ее в качестве взятки за молчание.

Агнес Рескер не могла долго оставаться в тени даже в столь щекотливой ситуации.

– И зачем я только сюда приехала?! – драматически вопросила она.

Тобермори незамедлительно откликнулся:

– Судя по тому, что вы вчера говорили миссис Корнетт на площадке для игры в крокет, вы приехали сюда поесть. Вы отзывались о Блемли как о скучнейших людях из всех, с кем знакомы, но при этом сказали, что они достаточно умны, чтобы держать первоклассного повара. В противном случае им было бы трудно пригласить кого-нибудь во второй раз.

– Неправда! Я взываю к миссис Корнетт!!! – в замешательстве воскликнула Агнес.

– Потом миссис Корнетт повторила ваши слова Берти ван Тану, – продолжал Тобермори, – и при этом сказала: «Этой женщине впору участвовать в голодном походе; за сытное четырехразовое питание она куда угодно отправится», а Берти ван Тан на это сказал…

На этом месте рассказ, к счастью, оборвался. Тобермори увидел, как большой желтый Том из дома приходского священника пробирается по кустам к конюшне. Он пулей вылетел через французское окно.

С исчезновением своего чересчур блестящего ученика Корнелиус Эппин попал под град горьких упреков, тревожных расспросов и обеспокоенных заклинаний. Ответственность за создавшееся положение лежала на нем. И он должен был воспрепятствовать тому, чтобы оно не стало еще хуже. Может ли Тобермори передать свой опасный дар другим котам? – таков был вопрос, на который ему пришлось ответить. Возможно, отвечал он, Тобермори и обучит своему новоприобретенному умению приятеля из конюшни, но едва ли у него будет более широкий круг последователей.

– Может, – сказала миссис Корнетт, – Тобермори и редкий кот и домашний любимец. Но я уверена, ты согласишься, Аделаида, что и с ним, и с котом из конюшни лучше без промедления покончить.

– Вы ведь не думаете, что я с удовольствием провела последние четверть часа, не так ли? – с горечью произнесла леди Блемли. – Мы с мужем очень любим Тобермори – во всяком случае, любили его до того, как в нем не поселили это ужасное умение. Конечно же, единственное – это как можно скорее с ним разделаться.

– Можно добавить стрихнину в те объедки, которые он получает на обед, – предложил сэр Уилфрид, – а кота из конюшни я сам утоплю. Кучер очень опечалится, потеряв своего любимца, но я ему скажу, что у обоих котов завелась весьма заразная форма чесотки и мы боялись, как бы она не передалась собакам.

– Но мое великое открытие! – протестующе воскликнул мистер Эппин. – После стольких лет исследований и экспериментов…