ОМмажи

В

Врывается мир в контрапункты судьбы!

Сливаются в целое разные части…
Сегодня мы с жизнью и смертью на «ты»!
И падают звёзды на новое счастье…

Играют валторны, стучит барабан!

И чёрные тучи уходят на запад!
Сегодня по всем музыкальным фронтам
Симфония «Семь» начинает атаку!

Шесть труб и тромбонов зовут рассвет!

Звучит нота соль – сокращённое солнце!
Сигналы зари подаёт кларнет…
И, словно мелодия, стих осенённый…

И

И, словно мелодия, стих осенённый

Ведёт за строкой строку,
Пытаясь найти в тишине бездонной
Утраченную красоту…

Ломаются смыслы, меняются страны!

Жизнь бьётся на волоске.
И лишь этот стих всё звучит неустанно,
Пульсируя нотой в виске…

Кружась в невозможном прорыве-зигзаге,

Как снег заполярный чисты,
Метафоры, образы, символы, знаки
Черешневым звоном ложатся в листы…

Ч

Черешневым звоном ложится в листы

Литавр и тромбонов литая медь…
А рядом у Ладожской мёрзлой версты
От взрывов дрожит ледяная твердь…

И сквозь канонаду, бомбёжку, смерть

По озеру вьётся живая нить.
Сегодня обязательно нужно успеть
Прорваться в блокаду, чтоб дальше жить!

И город играет победный марш

На уличном вымерзшем ксилофоне…
Звучит и мечется по площадям
Долгая прозрачная симфония…

Д

олгая прозрачная симфония…Музыкальные штормы тревог…
Шелест дождя на холодном ветру истории,
Открывает созвучия первородных бунтующих нот!

С

тирается грань между звуком и светом,Тремоло метелей дрожит над Невой…
Аккорды буранов сметают планету,
Конкорды концертов парят над страной…

О

громный, пронзительный, бурерождённый,Врывается мир в контрапункты судьбы,
И, словно мелодия, стих осенённый
Черешневым звоном ложится в листы…

2018

Эдуард Багрицкий

(настоящая фамилия – Дзю бин, Дзюбан; 22 октября (3 ноября) 1895, Одесса – 16 февраля 1934, Москва) – русский поэт, переводчик и драматург.

За Эдуардом Багрицким, выведенным в повести Валентина Катаева «Алмазный мой венец» под именем «птицелов», ещё при его жизни прочно закрепился этот негласный псевдоним. Тема птиц пронизывает всё творчество Багрицкого. Им посвящены как отдельные стихотворения, так и многочисленные пассажи, разбросанные по самым разным стихам и поэмам. «Целыми днями Багрицкий пропадал в степи за Сухим лиманом и ловил там силками птиц, – вспоминает Константин Паустовский. – В белённой известкой комнате Багрицкого на Молдаванке висели десятки клеток с облезлыми птицами. Он ими очень хвастался, особенно какими-то необыкновенными джурбаями. Это были невзрачные степные жаворонки, такие же растрёпанные, как и все остальные птицы. Из клеток всё время сыпалась на голову гостям и хозяину шелуха от расклёванных семян. На корм для этих птиц Багрицкий тратил последние деньги». Любил Багрицкий и охоту, но, по воспоминаниям друзей, охотником он был своеобразным, который не столько стрелял, сколько слушал и в «решающую минуту» пугал дичь, вызывая досаду спутников. Вот как вспоминает об одном охотничьем эпизоде Ефим Твердов: «Рано утром первого сентября мы вместе с несколькими охотниками вышли за околицу станции Няндома. К полудню дошли до Голубых озёр… начался перелёт уток… Я видел, как целое утиное семейство несколько раз проплывало близко от Багрицкого, но он почему-то не стрелял. Через несколько минут над утиным стадом взмыл огромный ястреб и молниеносно ринулся на уток. Багрицкий выстрелил влёт, чёрная птица перевернулась в воздухе и упала в тростник. Стая уток поднялась с воды и скрылась за протокой…»