Omnia mutantur, nihil interit (СИ)

— Все меняется, ничто не погибает, — произносит Влад въевшуюся откуда-то фразу и облегченно вздыхает. Ян согласно фыркает.

Глядя на кухню, залитую светом, на счастливого Вирена, на нехитрый завтрак, на проблеск кольца на собственной руке, Влад Войцек в кои-то веки действительно верит в глупую, наивную фразу, что все у них будет хорошо.

P.S.

Ишим спит, забавно дергая кисточкой хвоста, возясь. Легкой рукой Кара перебирает длинные мягкие волосы, играет прядями, гадая, когда же надломится ее сладкая дрема. И ждет этого с довольной предвкушающей улыбкой. Жмурясь от света, Ишим приоткрывает глаза, улыбается — и у Кары все внутри обмирает. Она ласкается, целуется, мягкая, теплая, как кусочек солнца, свалившийся Каре в руки.

— Знаешь, я так пожалела, что мы торопились и не стали устраивать праздник, — урчит Ишим, прижимаясь боком, подергивая хвостом. — Вот бы было хорошо…

— Можно праздновать годовщину, у людей так принято, — предлагает Кара.

Поцелуи Ишим слаще меда, патока, и оторваться от нее — никак. Вдруг замирая, Кара прислушивается, привстает, чутко оглядывая их комнату в «нехорошей квартире», даже принюхивается, а потом тихо стонет.

— Ты что, Кара? — испуганно спрашивает Ишим, волнуется, хватается за плечо, глядит озерцами глаз. — Случилось что-то?

— Кажется, мы потеряли Джека, — трагично выговаривает Кара. — И Войцеки нас вскроют.

Пса нигде нет. Под дверь кто-то скребется, и они с надеждой выпутываются из одеяла, вскакивают открывать, но это заспанный Корак явился желать доброго утра, и Кара от души прикладывает его подушкой по уху. Ишим, пискнув, ныряет обратно в постель, под одеяло закапывается — хвост торчит.

Пока они носятся, пока втроем разворачивают поиски и тревожат всех, сонных и сердитых, звонит Влад по амулету. Джек успел добежать до инквизиторского дома и вежливо ждал на коврике, когда ему отопрут.