Omniphobia (СИ)

Вернее, коснуться Инглишу ничего не получилось. Его рука прошла насквозь. Картина перестала быть просто картиной. Значит, теперь это портал. Потрясающе.

Что ж… Тогда пошли. Расскажешь обо всём по ходу дела, - хмыкнул я. А затем мы вместе шагнули внутрь картины, переступив через нижний край огромной рамы.

*

Ничего особого не произошло во время перехода. Лишь лёгкий холодок пробежался по моему телу, когда я переступил через раму, но не более того. Гораздо более интригующим было то место, куда мы попали.

По виду это был именно тот коридор, что был изображён на картине – бежевые стены, тёмно-коричневый паркет на полу, люстры, подобные той, что была в комнате с лифтом, наверху и картины, висящие на стенах через равные промежутки друг от друга. Однако мне было достаточно пары секунд, чтобы заметить различия. Картины располагались теперь не только по стенам, но и на потолке, придавая тем самым помещению некоторую сюрреалистичность. В дополнение к этому от одной рамки к другой шли какие-то странные неглубокие борозды. Будто выеденные в краске и штукатурке каким-то раствором кислоты или чем-то подобным, они создавали замкнутый поперечный круг. Складывалось впечатление, будто в этих местах соединяются части коридора… Или это просто своеобразная деталь интерьера? Кто его знает на самом деле. После всего начинаешь придавать особое значение даже таким мелочам, которые кажутся не слишком достойными внимания.

Мы с Джейком неторопливо направились вглубь коридора. Прекратив обращать на борозды внимание, я с долей любопытства стал разглядывать висящие на стенах полотна. Надо заметить, там было на что посмотреть.

Первой была картина, на которой изображалась витрина магазина с манекенами (у тех совершенно отсутствовали ноги, а головы были наклонены вниз – как будто они были озадачены отсутствием своих нижних конечностей; надпись под картиной гласила «Магазинчик на углу, 1953»).

Дальше – пасмурное небо, проглядывающее сквозь покрытое дождевыми каплями стекло окна («Осенняя меланхолия, 1950»; довольно красиво – видно даже мокрые дорожки и блики света).

Ещё дальше – цветущий сад («Весна. Воскрешение природы, 1955»; в принципе, никаких особых деталей – лишь довольно широкие мазки разных цветов, но всё равно живописно).

Парочка лондонских пейзажей, что удивительно (обе названы «Грёзы Туманного Альбиона, 1957»; город я узнал ещё по изображённым достопримечательностям – Тауэрский мост и, конечно же, Биг Бэн; виды были явно старинными, ибо рядом с Биг Бэном виднелся дирижабль, да и в целом картины были написаны в коричневых тонах, имитируя старые гравюры и фото).

А вот после этого пошло кое-что неожиданно абстрактное. Безликая белая фигура, изображённая только до бёдер, тянется сквозь тьму к свету («Свет Надежды да укажет путь, 1958»; складывалось впечатление, что картина живая, и что фигура и правда тянет руки вверх).

Дальше - две фигуры, опять же безликие. Та, что была на переднем плане, была белая и нарисована опять же до бёдер, от груди к фигуре позади шла тонкая рыжеватая нить. Фигура на заднем плане же держала одну руку - белую - на плече фигуры спереди, а вторая - чёрная - сжимала ножницы, в которых находилась нить («Хранитель/Дьявол, 1958»; эта картина была мне не совсем понятна, но в то же время что-то в ней было и знакомое).

А затем…

Хм, надо же, - задумчиво протянул Джейк, проходя вперёд. Он коснулся рукой рамы одной из картин слева. - Да, я точно знаю, чей это мир. Вспомнил это.

Я подошёл поближе, чтобы рассмотреть заинтересовавшее призрака полотно. И искренне удивился, увидев на нём… самого Инглиша. Вид у него на полотне был немного растерянный, он улыбался, стоя прямо и спрятав руки за спиной. Можно было подумать, что англичанин выглядел как обычный парень в костюме путешественника начала двадцатого столетия, но более серые тона, которыми была выписана его фигура, чётко давали понять – на картине изображён мертвец. Подпись была простейшей: «Джейкоб, 1958».

Когда-то был один человек, с которым мне удалось установить связь практически такую же сильную, как с тобой, - несколько отстранённо проговорил Инглиш. - Девушка из далеких пятидесятых. Умная, общительная и очень творческая натура. Она училась на ветеринара, хотя у неё всю её сознательную жизнь была боязнь змей. Как видишь, рисование было и её хобби тоже.

Он опустил взгляд. Лёгкая улыбка, что до этого держалась на его лице, ушла.

Я бы сказал, что её смерть была иронией судьбы. Роковая случайность - какой-то сумасшедший притащил к ней животное на усыпление. Якобы больную кошку. А на деле это оказалась ядовитая змея, которая в итоге ужалила её в ногу.