Omo sanza lettere (Человек без букв)

До определённого момента и моя жизнь напоминала штиль. Единственный ребёнок в семье, которого любили, на которого не повышали голос, которому многое позволяли. Чего ещё можно желать, когда только вступаешь в свет?

Но даже идеальный мир способен дать трещину. Всё было слишком замечательно, чтобы длиться вечно.

В тот злополучный день мы играли с ребятами в "Казаки-разбойники", и в компании я была единственной девчонкой. Не знаю, как так вышло, но с раннего детства я являлась заводилой именно в пацанской тусовке. С девочками у меня не клеилось. Слишком уж они коварные. У каждой двойное дно.

Парни же, напротив, действуют открыто: не плетут интриг, не строят козни. Они выскажут в лицо всё, что о тебе думают. Пусть обидно, но зато честно. Они более искренние, чем всегда и нравились.

В "казаках" же очень важно уметь правильно читать знаки и видеть среди них ложные. У меня получалось. Поэтому всякий раз моя команда выигрывала.

Но в ту отупляющую жару мая мы так увлеклись игрой, что не заметили, как сумерки поглотили день. А в свете зажжённых фонарей стало ясно, что какой-то "умник" нарисовал стрелку не на асфальте, а на машине, причём не простой машине. Этот "гений" процарапал её на дорогой иномарке.

Я думала, хозяйка "Лексуса" нас прибьет. Её глаза метали молнии, а губы кривились в напряжённой улыбке.

Найти виновника труда не составило. Степа почти сразу признался. Но только нам. Я видела, как он мечтает телепортироваться и оказаться где угодно, лишь бы не здесь.

А поскольку мы свято чли пацанский кодекс, то не сдали парнишку. Решили, пусть сознается сам.

Тогда-то я и совершила роковую ошибку. Хотя, будь у меня второй шанс, я поступила бы также. Ведь эта ошибка стала лучшим решением в моей жизни.

Когда разгневанная владелица авто вызвала моего отца, он сразу же заключил меня в объятья и потрепал по волосам. Папа всегда приходил на помощь. Тот папа, что возил в лес и учил рыбачить. Тот папа, что привил любовь к "Арии".

Поэтому, доверяя ему без остатка, я призналась в содеянном. Пацаны не ожидали, и, честно сказать, я тоже. Однако коротких пяти секунд хватило, чтобы решиться и взять на себя чужую вину.

Как заметила бы мама, мой поступок явился примером спасительной лжи. Поскольку все понимали: Степка не вывезет, а предки его убьют. В тот момент я, действительно, думала, что спасаю его. Но спасать нужно было меня.

Папа ничего не сказал, только попросил идти в дом. Я повиновалась. Не знаю, каким образом, но он все уладил.