Омский горячий твой

Веду ее в спальню, где до сих пор сидит Вера, такая же пьяненькая, как и Алена. Заталкиваю девчонку в ванную и включаю воду, сам возвращаюсь к Вере. Сажусь перед ней на корточки и беру ее руки в свои. Мне хочется утешить ее и успокоить.

– Вера, простите, что вам пришлось такое пережить, – говорю я. – Дом под охраной, больше бояться нечего.

– Да ничего, Глеб! Я больше за маленькую хозяйку переживаю. Человека убить – это не шутки. Ты бы нанял ей психолога.

– Хорошо, Вера. Я бы хотел вас попросить, чтобы вы забыли обо всем, что случилось, и не рассказывали никому, даже Инге.

– Конечно, – отвечает Вера и поднимается на ноги. – Я не хочу, чтобы Алена повторила мою судьбу. Иди к ней, Глеб. Ее нельзя сейчас одну оставлять.

Вера ушла к себе, и я последовал ее совету. Надо напоить Алену еще, чтобы лучше спалось. Я нашел на полу в ванной ее стакан и налил Алене еще бренди.

Алена сидела на полу, ожидая, когда наберется ванна.  Она сама потянулась к стакану, даже уговаривать не пришлось. Вот так люди и спиваются. К поезду под названием «мое чувство вины» прицепили дополнительный вагон.

Я помог ей раздеться и разделся сам. Мне уже не терпелось отмыться от всего этого дерьма.

Мы залезли в воду и молчали. Я задумчиво намыливал плечи и руки Алены мочалкой, представляя, что творится у нее в душе.

– Когда я уеду? – тихо спросила Алена.

– Как только будут готовы документы, – на секунду прикрыв глаза, отвечаю я. Я стараюсь, чтобы мой голос не дрожал. Кому-то из нас двоих нужно оставаться сильным. – Я попрошу  Валеру, чтобы тебя сопроводил.

– Хорошо, – обреченно отвечает Алена.

Некоторое время мы опять молчим. Я не могу больше разговаривать с ее спиной, поэтому я пересаживаюсь напротив нее и беру ее за подбородок.

– Ты вообще как? – спрашиваю я, сам не зная, что хочу услышать в ответ.

– Я вот думаю над тем, что сказал Кирилл. Почему я не целилась в грудь ему или в ноги? Он бы может живой остался. А я специально целилась в голову, потому что я хотела его убить. Я не хотела его ранить или напугать. Понимаешь? – Я киваю головой. Я ее понимаю. – За то, что они собирались сделать со мной... и с тобой, я желала его смерти, никак не меньше. Но пистолет я взяла не за этим, я тебя ждала.

– Я уже понял, что тебя не стоит злить. Стреляешь ты без промаха, слава Богу! Это тебя отец научил? Он, правда, полицейский? – Алена кивает. – Он бы гордился тобой. Но ты понимаешь, что нельзя никому рассказывать? Даже Юле нельзя!

– Я же теперь не смогу их навестить? Что я им скажу? Как объяснить, что я бросила колледж и уезжаю в Омск? А как же я там буду без тебя? А если с тобой что-нибудь случится?

Миллион этих же самых вопросов раздирали и меня изнутри.

– Со мной все будет в порядке! Как только все утрясется, я приеду за тобой. Это ненадолго. Малышка, я обязательно что-нибудь придумаю. Ты лучше не думай об этом. А то с ума сойдешь.

– Как мне забыть этого мертвеца? Я закрываю глаза, а его лицо передо мной всплывает так четко, что если бы я умела рисовать, то нарисовала бы с легкостью. Моя память, как будто намертво его сфотографировала. Ох, Глеб, ты меня не поймешь. Ты же не убивал никого.

– Убивал, Алена! – От моих резких слов Аленины глаза округляются, как синие блюдца, но мне хочется поделиться своим собственным опытом. – Я очень хорошо помню свой первый бой. Достаточно закрыть глаза и нажать «плей». Даже помню, как там пахло.

– Ты был на войне? – еще больше вытягивается девичье лицо.

– Немного, – криво усмехаюсь я. Вспоминать лишний раз не хочется, но я уже нажал на «плей».  – После трехчасового обстрела наш пост смешали с землей. Потом все прекратилось, и я смог внимательно оглядеться по сторонам: повсюду тела и вспаханная почва. Все черное, как сама смерть! И больше ничего, Алена. Больше ничего. – Девчонка слушала, открыв рот. Я тщательно подбирал слова, чтобы мой рассказ не выглядел еще страшнее, чем то, что она сегодня пережила. Кишки и оторванные конечности я тактично опустил.  – Я выпил из фляжки всю третьесортную  водку и задремал на время, а потом меня вызвали в караул. Ночью тела собрали. А рано утром выпал снег, и накрыл весь этот дикий ужас белым чистым полотном, как будто и не было ничего. И мне стало так хорошо! Так спокойно. Вокруг была такая тишина, что я поверить не мог, что все, что было вчера не кошмарный сон, который просто нужно забыть. А потом снег растаял. И я понял, что не выкинуть случившегося ни из головы, ни из сердца. Когда меня сменили в карауле, я пошел грузить вчерашних раненых, кто не смог пережить ночь. – Я набрал  пригоршню воды и умыл лицо. –  Нужно просто пережить это Алена. Просто пережить. Это нелегко, но возможно. Я не свихнулся и не спился,  как некоторые мои сослуживцы, у меня не бывает флешбэков. Это потому, что я не пытался ничего  отрицать, я осознал произошедшее, принял и стал жить дальше. Я туда сам поперся. Меня никто не заставлял. Теперь я не испытываю ужаса или боли, от воспоминаний, только грусть от того, что ничего не исправить. И ты сможешь. Ты же у меня такая сильная! Даже я тебя не сломал, а я в этом мастер.