Омут

Гигантское черное озеро чуть обмелело и больше не лизало серые стены. Ого! Похоже, Цвете пошла на пользу история о ее появлении. Она осознала, отчего у нее были проблемы. И примирилась. Но охранника все еще не было видно. Наверное, он и вовсе не существовал, потому что Цвета была духом.

– Ну, раз ты пока обитаешь тут, а не снаружи, то можно места и побольше, – решила подселенка, и после ее слов домик слегка раздался. – Еще добавим окна.

В стене возникли два окна. Одно выходило на омут, в другом же была чернота.

– Ты тут ставни забыла открыть, – заметила Цвета, – или у тебя не сработало что-то.

– Нет, просто наше тело сейчас с закрытыми глазами, это окно в мир, – пояснила Бесена.

– Но я и так все вижу, – призналась Цвета. – Не знаю как, правда. Не глазами. По-другому. Я не могу пошевелить и пальцем, но понимаю, что творится вокруг.

– Да, ты воспринимаешь мир как дух. Для этого тебе не нужны глаза, но ты пока не отвыкла от телесного познания мира, поэтому тебе и кажется, что ты видишь.

Цвета осторожно села на красный диванчик – корни ног разметались вокруг нее, и подменыш походила на вывороченное бурей дерево. После того как Бесена захватила управление телом, Цвета больше не парила над полом, поддерживаемая энергией нитей связи, теперь в воздухе висела кукла-марионетка.

– Я обещала помочь тебе и держу свое слово, – сказала Бесена. – Теперь ты знаешь, кто ты на самом деле, и понимаешь, почему была невидимкой для остальных, почему даже собственная мать к тебе охладела. С возрастом у тебя стало слишком мало нитей связи, они больше не маскируют тебя, и люди чураются.

– Понимаю, – тихо отозвалась Цвета. – Я не человек. Но почему мои нити связи – от бабушки? Почему она любила меня? То есть любит…

Бесена пожала плечами.

– Может, на расстоянии подменыша любить легче? Ради тебя она стала заниматься знахарством, высылала заработанные деньги и этим выражала свою любовь. А может, наоборот, знахарская сущность помогла Глафире разглядеть истинную тебя. Она же еще до твоего рождения знала, что ты подменыш… И, в конце концов, именно бабушка, а не твоя мать, упорно добывала семечко, из которого ты проклюнулась.

Бесена дохнула на окно, и оно запотело. Подселенка нарисовала там сердечко.

– Думаю, не надо было ей держаться от тебя подальше. Бесы не причинили бы тебе вреда, лесные родители вряд ли забрали бы в человеческом теле, а нити связи только укрепились бы, и не пришлось бы одинокому ребенку искать в этом мире того, кто бы его полюбил.

– Лесные родители, – прошептала Цвета задумчиво и растерянно.

– Да, где-то они есть у тебя… Лучше бы ты оставалась с ними. Я не встречала еще ни одного подменыша, который пережил бы свое шестнадцатилетие.

– Я судьбу не выбирала, – грустно ответила Цвета.

Бесена обернулась к ней и тут заметила то, на что сначала не обратила внимания.

Вокруг Цветаны лежали увядающие оборванные стебли. Они не сразу бросились в глаза из-за ног-корней. Только одна нить все еще тянулась к стене дома, и от этого Цвета напоминала узника в темнице.

Подменыш, поймав растерянный взгляд Бесены, пояснила:

– Я сама это сделала. Но потом вспомнила, что у нас договор, и решила тебя дождаться. Все-таки договор с бесом – дело ответственное.

– Какая ты совестливая, – буркнула Бесена.

– Ну ты же сказала, что мне все равно недолго осталось, – глаза Цветы заблестели от слез.

– Ты все еще ведешь себя как человеческая оболочка, – пробормотала подселенка.

– Я все еще пока в ней, – обидчиво прошмыгала подменыш.

– Понимаешь, ты не станешь свободной, если разорвешь нити связи. Тело умрет, но и ты тоже умрешь. Все сложнее, чем тебе кажется, – попыталась объяснить Бесена, хотя и сама толком не понимала случай Цветы.

Подменыш опустила зеленую игольчатую голову.

– Ты ведь не хочешь умереть? – серьезно, без своей обыкновенной ехидной усмешки спросила Бесена.

– Не хочу.

– Вот и не сожалей о том, что уже сделано. Знаешь поговорку бесов?

– Откуда бы?

– Не грусти, а то омут будет расти!

Цвета невольно улыбнулась.

– Омут – это плохие чувства, – вспомнила она вчерашний разговор с подселенкой.

– Они не плохие, – возразила Бесена. – Плохих чувств не бывает. Эти чувства всем телесным нужны. Но как соль. Положишь в меру – блюдо только выиграет. А вкусы у всех разные… М-м-м, соленые огурчики!

Она облизнулась, а Цвета вспомнила, как подселенка вчера вечером съела полбанки огурцов, обнаруженных в холодильнике. Потом у тела болел желудок – воистину бес вселился.

– Ну а если пересолишь, то блюдо станет несъедобным. Я уже это поняла с супом, – продолжила подселенка.

– Но можно же положить больше картошки, и она вберет излишек соли, – возразила Цвета.

– И если засыпать омут, то излишки «плохих» чувств не принесут вреда, – кивнула Бесена.

– Да и пусть омут растет! – вдруг разозлилась подменыш. – Чем я его засыплю?!

Цвета махнула в сторону окна, за которым черное озеро напоминало огромный мусорный пакет, готовый поглотить старый рассохшийся домик.

– И вообще, сейчас это твои проблемы! – продолжала буйствовать Цвета. – Пока тело тоже твое!