Омут

– Да, живую воду. Только самоубийцы очень редко достаются рядовым подселенцам. Обычно старейшины разрывают душу на кусочки и отдают бесам-родителям, ведь они жертвуют частью себя, чтобы появились новые подселенцы. Как родич у твоей бабушки, – Бесена осеклась, – ну то есть Глафиры… Бесы-родители не сильно пекутся о родичах. Но все-таки своих детенышей навещают и время от времени приносят им нить связи, как птицы – червячка в клюве. Поэтому старейшины дают им кусочки души в первую очередь. Вот откуда берется знахарская сила, ее источник – людские души.

Цвета подумала, как хорошо, что Бесена все-таки не рассказала это бабушке.

– Молодым бесам редко удается завладеть целой душой. У меня еще ни разу не получилось, – созналась Бесена. – Хотя, если бы мне досталась душа, поедать ее я бы точно не стала. Аккуратно свила бы новые нити связи и пришила бы себя к телу. Если сделать все правильно – станешь вампиром, а если не справишься, то зомби. Вить нити связи тоже надо уметь. Так что вернее всего заключить договор с живым человеком. Предложить услугу в обмен на тело. Наш договор отличается от того, который у Глафиры с родичем. Я в этом теле всего на три дня, Глафира же после смерти отдаст свою душу родичу, и тогда он станет полноценным бесом. Из гусеницы превратится в бабочку.

– Подожди, – поняла вдруг Цвета, – значит, одна душа тебе все-таки досталась… Ты ведь бывшая знахарка? Ты была человеком? Хоть что-то помнишь о своей человеческой жизни?

Бесена поморщилась.

– А ты помнишь, как была семечком?

– Не помню, – протянула Цвета и все же добавила: – Но ведь вас, бесов, тянет к людям. Ты вот захотела снова побыть человеком хотя бы три дня.

– Не знаю, – честно ответила Бесена. – У меня есть родитель, бес. Но я уже давно съехала от него в свой Омут, и мы видимся только на сходках. А знахарская душа… Много ли ты помнишь о ранних годах своей жизни? Вот и я уже нет! – И вдруг она раздраженно буркнула: – Мне надоел этот разговор, пойду лучше посплю. Спать тоже интересно, хоть сны посмотреть можно…

* * *

Следующий день был понедельником – началом новой учебной недели.

Вера, которая вернулась накануне поздно вечером, с удивлением наблюдала за дочерью, завтракающей тостами с таким удовольствием, словно пробовала их впервые в жизни.

Лабрадоры отсиживались в комнате и почему-то не спешили на кухню, где их ждали полные миски корма. Обычно Вера, поставив на коврик собачью еду, не успевала распрямить спину, как уже можно было забирать вылизанную до блеска посуду. А тут у обоих резко пропал аппетит. Переутомились, что ли, на соревнованиях? Но для псов это было привычным мероприятием. Вера даже померила Графу и Лорду температуру. Лабрадоры были здоровы, но почему тогда они так странно себя ведут? Нервничают, словно боятся чего-то. Надо позвонить Даше-зоопсихологу, посоветоваться.

Цвета тоже вела себя необычно. Несмотря на то что к ней, похоже, перешел аппетит обоих псов, утром она отказалась выгулять их, сказав, что заболела. Вера совсем запуталась, ведь раньше дочь ела как птичка, а теперь уминала завтрак, словно здоровяк, целый день проводящий на улице. Но носом она и правда хлюпала.

– Открой-ка рот, – скомандовала Вера.

Цвета быстро проглотила хлеб и распахнула рот. Да, горло было красным. И все же, к удивлению Веры, дочь собиралась в школу, хотя обычно совсем туда не рвалась.

– Сегодня контрольная серьезная, – пояснила она.

– Так, может, лучше отлежишься дома, чтобы снова не заработать пару? – предложила Вера.

– Я чувствую себя на уверенную четверку! – бодро сказала Цвета-с-бесом, закинула в рот большую ложку клубничного джема и допила чай.

Вера отвела взгляд от тостера, который со звоном выдал новую порцию поджаренного хлеба, и внимательно посмотрела на дочь. Уже давно, а возможно, и никогда Цвета не чувствовала себя на «уверенную четверку». Да и сама Вера уже смирилась с ее тройками, лишь бы она не оставалась на второй год. Допинает девятый класс – репетиторы, если что, помогут, – а там пусть идет получать профессию. Может, Цвете такая учеба будет даваться легче, чем школьный набор предметов.

– Что? – спросила Цвета-с-бесом, поймав пытливый взгляд Веры.

Бесена прекрасно понимала, что Цвета обычно так себя не ведет. Ей бы сейчас расспрашивать мать о соревнованиях, а той вяло отвечать. Потом разговор бы усох, и Цвета снова погрузилась бы в мысли о своей ненужности.

Но Бесена не устояла перед удовольствием немного подразнить Веру, хотя понимала, что лучше не увлекаться, ведь неизвестно, сколько ей придется здесь жить. Если повезет, дольше трех дней.

А Вера, решив про себя оставить дочь в покое, вытащила из тостера хлеб. Переходный возраст – он такой, вот и до Цветы докатился… Поставив тарелку с хлебом на стол, она снова глянула на дочку. Вера уже давно ловила себя на мысли, что все чаще смотрит на Цветану и не видит в ней свою дочь. Просто какая-то девушка сидит на ее кухне и ест джем из банки.