Омут

Бесена вглядывалась в идущего человека. Это был День. От влажного октябрьского воздуха его кудри завились совсем уж тугими пружинками. Ей захотелось прикоснуться к ним.

Он перегнулся через железные перила моста, вглядываясь в воду. Как всегда.

Он высматривал ее. Он искал ее. Он не забыл.

Просто не узнал тогда в Цвете. Ну конечно. Люди – они такие, встречают по одежке. Даже если тело надето на беса.

И в Бесене вспыхнуло чувство азарта. А что, если узнать его получше, попробовать приручить?

Тогда она завоюет и его сердце.

Это ее человек. Она его выбрала.

А с новым телом потом разберется. Подыщет что-нибудь, если, конечно, придумает, как выручить Цвету и не превратиться в случае провала в тину.

Ну а не придумает, так проведет со своим человеком этот октябрь. Через триста лет они уже вряд ли встретятся.

– Я знаю лучшее место. Доверься.

И кошка вышла из укрытия.

Глава 22 Изгнанный бес

с 6 на 7 октября

Бесена отправилась навестить Цвету в первую же ночь, как поселилась у Демьяна.

Лесные духи обычно умирают на рассвете. Этим утром Бесена еще не превратилась в тину, а значит, у нее была целая ночь, чтобы помочь подменышу.

Хорошо бы все было просто! Если отыщется новое подходящее тело, а День подарит свой поцелуй, то Бесена, привязанная нитями связи, сможет заменить для тела душу и остаться целой.

Остаться с ним.

А что случится потом – не важно. Главное – это сейчас. Потому что век человека короток. Через триста лет они вряд ли снова встретятся, ведь неизвестно, куда занесет перерожденную душу.

Бесена оставила кошку спать на груди парня, а сама выскользнула в окно. Ей не давала покоя призрачная жуткая Глафира, ворвавшаяся в сердечный домик. Было ли чудище на самом деле охранником Цветы, сотворенным знахаркой? А вдруг оно и подменыша не пощадило?

В квартире Глафиры было тихо. Сама знахарка сидела в гостиной за столом, покрытым тяжелой бежевой скатертью в больших красных, как лужицы крови, розах. В островке света от настольной лампы лежал журнал со сканвордами, и Глафира водила над ним ручкой, шепча по слогам слова. Рядом стояли банка с грибом и чашка с чайным квасом… наполовину пустая!

Тут же, на разобранном диване, под пледом лежало в позе эмбриона и тело Цветы. Бесена уловила тихое дыхание. Девушка спала.

Родич в банке заволновался, и Глафира вскинула голову.

– Подселенец. Три буквы, – сказала она, не сводя взгляда с Бесены.

Та в ответ уставилась на знахарку.

– Только не говори, что видишь меня! – удивленно присвистнула подселенка.

– Вижу, – хмуро ответила Глафира.

Бесена безнадежно развела руками.

– Еще чуть-чуть, и я начну думать, что тоже обросла телом, – хмыкнула она. – Где ни появлюсь, везде меня видят. Или у вас это семейное?

– Мне тоже интересно, почему это я тебя вижу, – пробурчала Глафира и невольно положила руку на сердце, закрывая свой омут.

– Я тебя не трогала! – возмутилась Бесена. – Я не могу щипать твою душу, ты отдана родичу! За кого ты меня принимаешь? Я не ворую еду у детей!

– Вот уж в благородстве бесов я не сомневаюсь, да, – съязвила знахарка и окинула подселенку пристальным взглядом. – А чего ты такой облик себе выбрала? Ну чистый ангел: светлые локоны, кофточка синенькая, разве что крылышек не хватает.

– А как я должна выглядеть? Уродливым существом с копытами? – возмутилась Бесена. – Нет уж, это вы, люди, нас так изображаете, я такой быть не согласна! Тем более когда есть из чего выбирать. Могу, как князь Вольга, стать щукой, оленем, каплей воды, мыслью или красавицей.

– А что за трава в волосах? Надо было тогда уж цветы…

Бесена не успела ответить, как под потолок взвился родич, коричневый и влажный, с вытаращенными бусинками глаз.

– Она пила из моей банки! – пропищал он.

– Ага, ела из твоей миски, спала на твоей кровати, – поддакнула Бесена.

Родич возмущенно фыркнул, а подселенка присела на краешек дивана к Цвете и посмотрела на Глафиру.

– Ты же родича кровью поишь, да? Как и все знахарки… А я пила из банки, когда была в теле Цветы, не морить же тело жаждой. Попробовала твоей крови, вот поэтому ты меня и видишь. Этот, – она кивнула на родича, – вел нас в соседний район целую вечность. Так что все претензии к нему.

Глафира устало потерла глаза и посмотрела на виднеющуюся из-под пледа макушку Цветы.

– Она сейчас не ест и не пьет. Даю ей чайный квас, как ты велела… – Знахарка запнулась, ведь этот совет она получила перед тем, как изгнала Бесену из тела внучки, но собралась и продолжила как ни в чем не бывало: – Цвета его тоже глотает плохо, но удается впихнуть пару ложечек. Пытаюсь каждый час.

Бесена хмыкнула, заметив смущение знахарки, но ничего не ответила и наклонилась над девушкой. Выглядела та совсем плохо. Она словно постарела на несколько десятков лет и сейчас казалась старше своей названой бабушки. Сухая кожа шелушилась, отслаиваясь чешуйками, щеки ввалились, а губы потрескались. Глаза были открыты, но взгляд остекленел, и, кажется, тело даже забывало моргать.