Омут

Мы вместе поужинали. За столом всё смеялись и шутили. Юлька, почувствовавшая приподнятое настроение родителей, тоже не отставала. Она баловалась, пищала, подкидывала над тарелкой котлету и раздувала щёки, наполняя их яблочным компотом. А когда дело дошло до того, что котлета всё-таки шлёпнулась на пол, Маша вдруг изменилась в лице, рявкнула на неё, будто и не было до этого никакого веселья, и дочь тут же утихомирилась.

Через секунду супруга волшебным образом стёрла с лица гневное выражение. Застолье вновь превратилось в приятный семейный ужин. Вот только дочь теперь поглядывала на маму с опаской и котлету не подбрасывала.

В тот вечер она сама вызвалась уложить Юльку спать, хотя та и пыталась требовать, чтобы папа рассказал ей сказку на ночь. Мария обняла дочь, поцеловала в маленький лобик, улыбнулась и заверила, что мама знает ничуть не меньше интересных сказок, чем папа. После этого удивлённая Юлька вприпрыжку поспешила к себе в комнату и юркнула под одеяло. Тем временем Мария попросила расстелить постель в нашей спальне, одарила вполне конкретной улыбкой и, для пущей убедительности, подмигнула. Её глаза игриво блеснули, а я, впервые за долгие месяцы, почувствовал уже давно забытое естественное желание.

Час спустя мы лежали на нашей постели, восстанавливая сбившееся дыхание. Даже в темноте я чувствовал, как Маша улыбается.

– Знаешь, Семёнов, если бы я тебя не знала как облупленного, я решила бы, что у тебя завелась любовница.

– Любовница? – удивился я.

– Угу. Но даже если и так, то я этой стерве памятник готова поставить. – Мария тихо хихикнула.

– Интересно, с чего вдруг такие выводы?

– Понятия не имею. – Она пожала плечами. – Просто больше ничего другого в голову не приходит. Откуда все эти… не знаю… нежности, что ли? Блин! Три оргазма за час, Семёнов! Признавайся, это она тебя научила?

Мария даже приподнялась, оперевшись на локоть. Я прекрасно знал, что она шутит, но также допускал, что подобные шутки без повода не появляются. С моей стороны это выглядело более чем забавно, и я решил подыграть.

– Будешь себя хорошо вести, я вас познакомлю.

– Да ну тебя! – делая вид, что обижается, Мария шлёпнула меня ладонью по груди.

Но я обнял её и поцеловал. Она не сопротивлялась.

– Странный ты стал в последнее время. Я тебя совсем не узнаю. Вроде бы и нормально всё, но мы почти не общаемся, ты с Юлией постоянно возишься… С работы вот уволился ни с того ни с сего. А теперь ещё и в постели сюрпризы… Такое ощущение, будто тебя подменили.

На этот раз голос её был серьёзен, но прежнего металла в нём я не заметил. Скорее теперь присутствовали нотки грусти.

– А разве это плохо?

– Ну, смотря что! – Она снова засмеялась. – А если серьёзно, то я ведь и в самом деле волнуюсь, Николай. У нас с тобой семья, дочь подрастает… Неплохая ведь семья, согласись.

– Маш, не валяй дурака, я тебя прошу. Ну, какая любовница? Что за бред?

– Я не об этом. Я вообще… В целом. Просто иногда мне кажется, что у тебя проблемы. Понимаешь?

– Честно говоря, не очень.

– Ну, все эти твои выходки… Я не знаю… То, как ты к Юлии относишься… Ты разве сам не замечаешь?

– А как я к Юлии отношусь?

– Ну, ты с ней… Как бы это сказать? Ты с ней будто на одной волне. – Маша помолчала, то ли подбирая слова, то ли давая мне возможность объясниться. – Я понимаю, она тебя любит и всё такое. Возраст у неё такой. Так и должно быть. Но мне кажется, что ты… Что ты тоже… Нет?

Я вздохнул, не зная, стоит ли говорить по душам. С одной стороны, она была моей женой. Женой, однажды потеряв которую, я решился на самый безумный поступок в своей жизни. Женой, давшей сегодня надежду, что всё не так уж и плохо в наших отношениях. Но, с другой стороны, я прекрасно понимал, как она может воспринять новость о том, что её супруг неизлечимо болен. Конечно, неизлечимо больным я был только в её понимании, но всё же…

– Ты помнишь себя в детстве? – вместо ответа спросил я, глядя на звёздное небо за окном спальни.

– Что-то помню, конечно. А что?