Омут

Я отложил пульт от телевизора в сторону, посмотрел на себя в зеркало, расчесал пятернёй волосы и вышел в коридор. Из соседней комнаты появилась весьма симпатичная девушка. Она заметила меня, приветливо улыбнулась и протянула ладонь для рукопожатия.

– Привет! Я – Татьяна.

– Очень приятно. Николай. Видимо, теперь мы соседи?

Девушка смущённо потупила взгляд и убрала спадающие на лицо волосы за ухо.

– По ночам приятно понимать, что за стеной есть живой человек. Эта комната давно пустовала. – Она кивнула, приглашая идти.

Я последовал за ней.

– А вы здесь уже давно?

– Не очень, – пожала она плечами, – месяца четыре, наверное. Да, четыре. Но когда въехала, мне говорили, что в вашу комнату уже давно никого не заселяли. Так что…

Постепенно коридор наполнялся людьми. Они соединялись в группы и шли в одном направлении – к лестнице. Многие тихо переговаривались. Кто-то бросал на меня заинтересованные взгляды, кто-то, на оборот, шёл с отрешённым видом. В целом обстановка продолжала напоминать гостиничную. Складывалось впечатление, будто я нахожусь в отеле на берегу Средиземного моря и вот сейчас спущусь вниз, выйду во двор и увижу сияющие бирюзой роскошные бассейны, а вдали, в солнечных лучах, заискрится бесконечная морская гладь.

Столовая располагалась на первом этаже. Но она больше походила на ресторан, нежели на больничное общепитовское заведение. Еду подавали официанты, а столы были накрыты чистыми белоснежными скатертями. Я подумал, что на один только отбеливатель здесь тратятся космические суммы, не говоря уже о расходах на остальное. И это во время мирового финансового кризиса!

– Здесь очень хорошо кормят, – заметила Татьяна, когда мы вошли внутрь. – Сегодня вторник, должны быть эскалопы с грибами. Предлагают ещё биточки и котлеты «по-киевски», но я рекомендую именно эскалоп. Потрясная вещь! А на первое – солянка из морепродуктов. Тоже ничего.

Я даже присвистнул от удивления. Хотя, стоит признать, дальше удивляться было просто некуда. Мы уселись за один столик друг напротив друга. По бокам оставались пустыми ещё два стула.

– Боюсь представить, чем тут кормят в воскресенье и по праздникам.

Девушка усмехнулась.

– По праздникам – праздничное меню. И дни рождения отмечаем вместе. Именинник с поварами печёт торт и угощает постояльцев. Спиртного, конечно, нет, но в остальном – настоящий праздник. Я, когда впервые сюда попала, поверить не могла. Долго привыкала. Была уверена, что меня пытаются обмануть, подкупить или что-то в этом роде. Всё казалось не настоящим, приторным каким-то.

– Сейчас так не считаете?

Она ответила не задумываясь:

– Точно нет. Весь медицинский и обслуживающий персонал – это люди, некогда страдавшие от СПС. Все, или почти все, были пациентами Аглаи ещё задолго до того, как у неё появилась своя клиника. И все преодолели болезнь с её помощью. Так что они прекрасно нас понимают, а мы не чувствуем себя ущербными. Да, я сказала – пациенты, но вообще-то здесь принято называть нас гостями. Ну, или постояльцами. Это кому как больше нравится. Регеций, конечно, гений, что ни говори. Я уже семь лет стараюсь справиться с болезнью, но такого прогресса, какого за четыре месяца достигла с её помощью, у меня не было никогда.

К нам подошёл молодой человек в фартуке. Деликатно поинтересовался, что подать. Было что-то излишне заискивающее в его манере общения. Неправдоподобная учтивость, что ли? Масленая улыбка, поклоны, кивки. Даже подходил он к нам на полусогнутых. Я попросил Татьяну помочь с выбором, и она сделала заказ за нас обоих. Официант в очередной раз раскланялся, рассыпался в одобрениях выбора блюд и удалился спиной вперёд, не отворачиваясь.

– Немаловажным остаются методы лечения. Вы давно лечитесь? – поинтересовалась Татьяна.

– Сегодня первый день, – честно ответил я.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд.

– Я только сегодня сюда въехал.

– Нет, я не об экспериментальной медицине. Я – в общем.

– И я – в общем.

– Ничего не понимаю. Вы не лечились, что ли? Скрывали?

– Нет.

– Вам ведь сколько? Лет тридцать, наверное?

– Около того. И да, я не лечился. У меня СПС проявился всего пару месяцев назад.

– Ничего себе! А так разве бывает?

– Видимо, да. До этого всё было нормально.

– Никогда о таком не слышала! И как вы поняли, что… м-м-м… что чувствуете это? Ну, вы понимаете, о чём я.

– Не знаю. У меня мать умерла, я расстроился. Да и дочь свою люблю. Понял, что она для меня – главное в жизни. Перестало хватать внимания жены. Она стала казаться мне холодной, чужой. Как-то так…

– Да, понимаю. – Татьяна смотрела на меня отсутствующим взглядом, будто была погружена в собственные воспоминания.

Повисла неловкая пауза, которую нарушил официант. Он прикатил тележку, уставленную тарелками с нашим заказом.

– Приятного аппетита, – сказал он, а потом ляпнул нечто такое, от чего я чуть не подпрыгнул на стуле. – Мы все вас очень любим!