Омут клевера

Диане назначили двойную дозу трисульпрапина. Филипп, мой малыш… что же ты, сволочь, делаешь?! Конечно же, всё пойдёт в унитаз. Не сомневайся. Я не даю ей ничего из назначенных препаратов. Даже витамины. Да, приходится работать без выходных, чтобы всё это контролировать. Ни одна живая душа не должна об этом знать. Я очень устала, но держусь. Держусь.

Дневник Дианы

Декабрь.

15/

До конца года осталось две недели. Год прошел в каком-то бреду. Как будто я смотрела странное кино, со стороны. Местами было страшно, но никогда — смешно. Сейчас у меня такое ощущение, что кино закончилось. Я сижу в пустом темном зале этого кинотеатра перед черным экраном. Никто не просит меня выйти. Я выйду только когда захочу этого сама, либо я могу остаться здесь навсегда. Я сижу и считаю секунды, часы, дни, когда я сделаю это — когда я поднимусь и сделаю шаг к выходу.

27/

Он пришел уже за полночь. Я смотрела на полную луну в окне, на её огромные кратеры, что отсюда кажутся просто грязными пятнами, на тихий снег. И внезапно я почувствовала его прикосновения. Необычно уверенные, как пишут чернильным пером — то тонко-тонко, то с нажимом, выводя на бумаге свои мысли и чувства. Только вместо бумаги было мое тело, а вместо пера — его руки. И да, это было красиво. И страстно. Я чувствовала и ту часть его мужского естества, которая могла бы соединить нас во всех смыслах. Нас отделяла лишь тонкая ткань моего нижнего белья. У меня появилась мысль, что он не может в нашем физическом мире сдвинуть её, и я попыталась сделать это сама, но он остановил меня. Просто сказал: «Не надо» и остановил мою руку, готовую стянуть уже мокрые насквозь трусы. И снова — линии, линии, точки, запятые, прописные, строчные… медленнее, быстрее, быстрее, быстрее… Это был переход на другой уровень сознания. Я не была в забытьи, и мои стоны были непроизвольными, но осознанными. При этом я словно бы переступила какую-то грань, какой-то предел, сохраняя связь с этим миром. Возможно ли испытать оргазм только лишь от соприкосновения рук? Возможно. И я его испытала. Когда он вел своими пальцами по моим… кожа к коже… я чувствовала каждый миллиметр… я целовала эти невидимые руки, по моим щекам текли слёзы, я прижимала его к себе и шептала: «Я люблю тебя, я люблю тебя».

Господи, как же я хочу его увидеть!

28/

Сегодня купила большой белый лист бумаги для рисования. Положила его перед собой и просто тупо полчаса смотрела на него и не понимала, что с ним делать. Я ощущала этот так, что с той секунды как этого листа коснется карандаш или кисть, с этого момента произойдет зарождение новой жизни. Меня тяготило чувство ответственности за то, что я сейчас могу создать. После стольких лет простоя, конечно же, надо создать нечто шедевральное… Но в голове у меня была полная пустота. Я поставила карандашом точку в центре листа и смотрела на эту точку ещё полчаса. Я хотела нарисовать его. Написать его портрет. Но я не хотела ничего придумывать. Не хотела воплощать свои фантазии, какими бы яркими они ни были. В итоге моя картина как началась, так и закончилась точкой на белом листе.

Я хочу его увидеть. Я. Хочу. Его. Увидеть.

Когда он придет снова, я буду просить его об этом. Я знаю, что он слышит мои мысли, мои чувства. И он прекрасно знает, что я этого хочу. Но я никогда не произносила вслух этой просьбы.

Из дневника Полины Штейман

27 мая.

Диану собираются переводить в наш второй рехаб. Там будет всё согласно рекламному проспекту — горы, чистый воздух и хвойные леса. А ещё это будет билет в один конец. Она уже не выйдет оттуда. Никогда. Только если вперёд ногами. Если она будет там, мне будет очень сложно что-либо сделать.

Дневник Дианы

Январь.

7/

Я получила отказ.

Он сказал мне, что я не смогу его увидеть, потому что он любит меня. Как эти две части одной фразы могут существовать вместе и зависеть друг от друга?! Если ты любишь меня, почему ты делаешь мне больно? Пожалуйста, дай мне то, что я прошу.

Если он уйдет и больше никогда не вернётся — больнее, чем сейчас мне уже не будет.

Снова просить. Умалять.

Или твоя любовь — это рапира, смазанная мёдом? Зачем ты пронзил ею моё сердце? Зачем ты пришел в мою жизнь?

Февраль.

14/

Это произошло в воскресный вечер.

Я стояла в сумеречном свете перед большим зеркалом спальни. Единственное, что как-то прикрывало мою наготу — это волосы, спускающиеся темными локонами на грудь. Я чувствовала лишь холодный паркет под моими босыми ногами. Больше ничего — ни восторга, ни радости, ни страха…

Он пришел. Я почувствовала его руки на своей талии. Он сказал лишь одно слово: «Смотри».

Я увидела его в зеркале. Таким, каким он и должен был быть — идеальным. У меня не было ни малейшего удивления, я не рассматривала его с интересом. Наоборот, это было, как будто я знала его всю жизнь. И даже не только эту. Едва ли я его знала меньше, чем существует этот мир. Там, в зеркале, он обнимал меня нежно, как всегда.