Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

— По правую сторону от шоссе, прямо в центре города. Как только свернете за здание суда, сразу вывеску увидите: «Театр Куинто».

— Благодарю вас, сразу же и пойду, — сказал я и вышел.

Я еще не добрался до машины, а за моей спиной снова хлопнула дверь офиса. Я увидел Генри, ковыляющего в мою сторону через посыпанную гравием площадку. Он подошел ко мне так близко, а запах алкоголя был так силен, что мне пришлось податься чуть назад.

— Послушай, друг, что ты там имел в виду, когда говорил, будто намереваешься здесь поселиться? — Генри оглянулся на дом, чтоб убедиться, что жена не может его услышать. Потом сплюнул на гравий. — У меня есть выгодное предложение, коли тебе интересно. Десять тысяч вперед, а остальные после того, как обработаешь участок. Пятьдесят тысяч всего. Здесь можно поставить двенадцать хороших коттеджей, и в каждом — полная свобода, используй, как хочешь.

— Вы хотите продать мне весь этот участок?

— Нигде, никогда не найдешь эдакое место за такую цену.

— А я-то думал, что вы тут все без ума от Куинто.

Генри опять обернулся, бросил презрительный взгляд на дверь офиса.

— Это она так думает, черт ее дери. Да не сама она… городская Торговая Палата так вот думает за нее. А у меня идея другая: заняться производством ликера в Нопэле.

— Там можно заработать большие деньги?

— Нопэл завален деньгами с тех пор, как там пустили нефтяные скважины, а ведь нигде не сыщешь еще таких транжир, как нефтяники. Каждый из них легко пришел, легко уйдет, денег не жалеет.

— К сожалению, меня это не интересует.

— Ну, смотри сам… Я просто подумал, увидя тебя, что мог бы наконец разделаться с этой дырой. Она не дает мне поместить объявление насчет продажи, черт дери этих баб. — И заковылял обратно.

* * *

Люди в Куинто, на его улицах, выглядели словно изможденными солнцем. Темные до черноты — служители великому светилу — молодые в легких, открытых костюмах для загара и купанья, а старики… темны от старости, жилисты, морщинисты от прожитых лет. Белые испанские домики в ярких солнечных лучах казались нарисованными, словно это были декорации, но в их разбросанности и белизне под густо-синим небом таилась своеобразная красота. Внизу и слева от пересекающихся улиц Куинто синей стеной вздымалось море.

Около здания суда я припарковал машину и зашел перекусить в ресторанчик напротив. На официантке был фартук с красным орнаментом, который составлял со скатертью прекрасную пару. А цвет лица девушки, подумалось мне, подходит к цвету кофе. Я немного прибавил ей сверх обычных чаевых и потом направился к «Театру Куинто». На моих часах стрелки показывали два: время, когда репетиция, по моим расчетам, должна идти полным ходом. Если спектакль состоится в конце недели, то к среде актеры должны бы… как они там говорят?.. прогнать всю пьесу целиком.

Театр стоял в глубине улицы на лужайке, заросшей желтеющей травой.

Это было массивное здание, почти без окон, осыпавшаяся штукатурка запятнала стены. Две источенные непогодой колонны украшали собою портик. Приклеенные к ним афиши, оповещали о всемирного значения премьере: давалась пьеса Фрэнсиса Марвелла «Железный Человек». По стене внутри портика рядом с кассой висели на листе голубого картона фотографии: мисс Дженнет Дермотт в роли Клары (блондинка с мечтательными глазами), мисс Лэй Гэллоуэй в роли жены (резкие черты лица и профессионально широкая улыбка, когда крупные зубы, кажется, готовы съесть любого из зрителей).

А вот и глянцевый мужской портрет… Мужчина лет сорока, мягкие волосы, благородный лоб. Большие, полные грусти глаза, небольшой чувственный рот. Фотография сделана в три четверти, чтоб подчеркнуть профиль, который был, ничего не скажешь, красив. Подпись: «Мистер Джеймс Слокум в роли Железного Человека». Если верить фотографии, то мистер Джеймс Слокум мог быть предметом обожания лиц из прекрасной половины человечества. Но не моим, признаться.

Довоенного образца седан «паккард» подъехал к театральной лужайке, из машины вышел молодой человек, широкоплечий, длинноногий, в плотно облегающих ягодицы джинсах и гавайской рубашке в цветочек. Черная шоферская кепка была явно не в его стиле. Видно, он сам это чувствовал: перед тем как захлопнуть дверцу машины, он бросил ее на переднее сиденье, показав мне блестящую шевелюру волнистых волос.