Омут памяти

Мне хочется назвать эти имена. Георгий Арбатов, Наиль Биккенин, Валентин Зорин, Игорь Черноуцан, Константин Зародов, Альберт Беляев, Николай Шишлин, Сергей Лапин, Борис Панкин, Марк Михайлов, Леонид Замятин, Григорий Бакланов, Борис Стукалин и многие другие. Работники издательств предлагали книги для библиотеки. Для посольства стало событием, когда Леонид Максаков привез мне в Канаду сериал «Семнадцать мгновений весны». Вечерами колонисты крутили эти фильмы чуть ли не каждую неделю. Многие из моих друзей по пути из США заезжали в Канаду на 2–3 дня и рассказывали, что творится дома. Я был в курсе многих дел и настроений.

Не могу сказать, что я оказался отверженным человеком и в высшем эшелоне власти. Кроме Громыко, который принимал меня охотно, бывал у Андропова, когда надо было согласовывать кадры разведки. Регулярно встречался с Пономаревым — секретарем ЦК по международным делам. Был однажды у Суслова, рассказал ему, что у нас в посольстве советник-посланник ходит по городу пешком, а третий секретарь ездит на иномарке. А потом ищем, кто же это расшифровывает наших разведчиков? Он посоветовал обратиться к Андропову. «Хотя он и сам знает об этом», — буркнул Суслов с некоторым раздражением. Будучи у Кириленко, рассказал ему, что наши торговцы покупают у канадцев оборудование для производства снегоходов настолько устаревшее, что канадцы ищут его по всем складам. Новое стоит чуть подороже, но новое. Кириленко расшумелся, но так ничего и не сделал. Несколько раз заходил к Кулакову — просто так, поговорить. Рассказывал ему о фермерских хозяйствах в Канаде. В разговорах он признавал, что и в нашей стране нужны реформы. На разговорах все и заканчивалось.

Не могу не рассказать и еще об одном случае из практики советского хозяйствования. Однажды мне позвонил премьер-министр Трюдо и попросил принять своего друга, добавив, что у последнего есть «весьма любопытное соображение». Встретились. Собеседник — крупный бизнесмен — сказал, что готов защищать советские «спортивные символы». Честно говоря, я сначала не понял, что это такое. Он разъяснил, что по американскому и канадскому телевидению очень часто показывают «маску Третьяка», эпизод, когда Якушев обводит трех канадских защитников и т. д. (Это был пик советско-канадских хоккейных восторгов.) «Все это, — продолжал собеседник, — стоит денег». По его подсчетам, советская сторона могла «заработать из воздуха» десятки миллионов долларов.

— Мне прибыль не нужна, но организация службы просмотра телепрограмм потребует расходов, примерно в десять процентов от заработанного. Отчетность будет гарантирована.

Послал телеграмму в Москву. Ответа не последовало. Во время отпуска поинтересовался, в чем дело. Показали ответ чиновников Минфина, смысл которого поражал своим идиотизмом. Они сообщали о своем несогласии с предложением посольства, указывая, что плата в 10 процентов от заработанного — слишком большая сумма.

Уж коль я упомянул хоккейные встречи, стоит, пожалуй, рассказать о них подробнее. Еще будучи в Москве, я занимался проблемой советско-канадских хоккейных встреч. Вокруг них развернулась нешуточная борьба. Особенно активно за эти встречи выступали Николай Озеров, Анатолий Тарасов, Виктор Тихонов, спорткомитет и наш отдел в ЦК. Открытых противников вроде бы и не было. Но высшее руководство терзали сомнения. А вдруг проиграем. И требовало гарантий побед. Аргумент, что спорт есть спорт, не действовал. Это политика, говорили нам. И все же после долгих проволочек на Политбюро приняли положительное решение об этих встречах.

Хоккей в Канаде — национальная болезнь. Болеют все — от мала до велика. Перед приездом нашей команды канадские средства массовой информации писали о ней всякое. Господствовали победно-хвастливый тон и восторженные комплименты в адрес своих хоккеистов, утверждалось, что приезжают «мальчики для битья». Некоторые газеты использовали ситуацию для нового витка пропаганды, писали, что в Канаду приедут «советские роботы», «агенты КГБ, а не хоккеисты» и прочую чепуху.

Но вся эта мутная волна спала, как только наши ребята показали себя на льду. Играли вдохновенно, самоотверженно, бились, не жалея себя. То, что вытворяли Третьяк, Харламов, Якушев да и все другие наши хоккеисты, рассказать невозможно. Это надо было видеть. Праздник воли, мужества и красоты. Канадские болельщики заметно потеплели к нашим ребятам, в течение всех игр восторгам не было конца.

Однажды мы пошли на хоккей вместе с Трюдо. Понятно, что болели за разные команды, но когда игра закончилась вничью — 3:3, Трюдо сказал, что советские хоккеисты не только прекрасные игроки, но и прекрасные дипломаты. За короткое время хоккеисты обеих стран сделали для двусторонних отношений значительно больше полезного, чем политики за многие годы.

Эти встречи транслировали по советскому телевидению. Однажды Николай Озеров, как бы извиняясь, сказал мне, что из Москвы поступила команда не показывать по телевидению посла Советского Союза. Пришлось проглотить и эту горькую пилюлю.