Омут памяти

В 1976 году в Монреале состоялись Олимпийские игры. Наша команда выступила весьма успешно. На меня, однако, особое впечатление произвело то, что на Игры приехало огромное количество всякого начальства. Каждый вечер пьяные посиделки до умопомрачения. От безделья придумывали всякие протесты и требовали от посольства и консульства озвучивать их официально.

Например, на одной из трибун часто сидели канадские украинцы и время от времени развертывали жевто-блакитный флаг. Как ни пытался я успокоить чиновничью братию, ничего не помогало. Попытки командовать посольством продолжались до тех пор, пока в Канаду не приехал Марат Грамов — зам. зав. отделом пропаганды ЦК, мой бывший подчиненный. Он собрал все начальство и сообщил им, что на Секретариате ЦК, обсуждавшем вопросы Олимпийских игр, кто-то предложил направить из ЦК политическую фигуру для координации действий всех служб. Михаил Суслов сказал, что в Канаде есть посол, пусть он и координирует политическую и информационную деятельность.

А вопрос этот возник на Секретариате ЦК из-за панических телеграмм, направляемых в Москву работниками КГБ. Их было очень много. Командовали два генерала — Абрамов и Зорин, правда, под другими фамилиями. В телеграммах говорилось, что вокруг Игр развернута антисоветская пропаганда, что правительство Канады ничего не делает, чтобы прекратить «антисоветскую вакханалию», а советское посольство проявляет благодушие. Были даже предложения уйти с Олимпийских игр, когда один из членов команды, прыгун с вышки Немцанов, покинул олимпийскую деревню и пропал. Как потом оказалось, его увела американская девица из богатой семьи, которая следовала за Немцановым по всем странам, где он выступал.

Истерика началась неимоверная. Нажим на посольство колоссальный. Мне все-таки пришлось идти к Трюдо и объяснять ему ситуацию. Сказал премьер-министру, что, к сожалению, в Москве может начаться антиканадская кампания, поскольку будут искать «козла отпущения», брать на себя вину никто не собирается. Трюдо ответил, что понимает обстановку, сделает все для того, чтобы спортсмен вернулся домой.

— Но у меня есть несколько просьб, — продолжал премьер. — Во-первых, ваши генералы и их помощники должны прекратить шнырять по Канаде в поисках Немцанова и покинуть Канаду, поскольку Игры закончились. Во-вторых, прекратите официальное давление на правительство, иначе мне трудно будет выполнить свое обещание. В-третьих, после возвращения Немцанова на родину должна появиться в печати информация, что Немцанов принял участие в каком-нибудь соревновании. Канадская общественность должна узнать, что Немцанова не посадили в тюрьму.

Сообщил об этом разговоре в Москву. Условия были приняты и выполнены. Хотя работники наших спецслужб были крайне рассержены тем, что им не дали самим найти беглеца, и расстроены тем, что канадцы знают о ведомственной принадлежности генералов.

Через две недели Немцанов явился в наше консульство в Монреале и тут же отправился домой.

В Канаде я познакомился с президентом канадского «Макдональдса» Джорджем Кохоном. Его предки — выходцы с Украины. Прекрасный человек и предприниматель, очень хорошо настроенный к нашей стране. Он предложил в порядке эксперимента открыть рестораны в Москве. Я понимал всю сложность подобного эксперимента, но все же направил несколько телеграмм в Москву. Потом мне стало известно, что в высших сферах разгорелась нешуточная борьба вокруг этого вопроса. Председатель исполкома Моссовета Промыслов был «за». Его поддерживал предсовмина Косыгин, но вяло. Против был Гришин — партийный вождь Москвы, его поддерживал Суслов. Кохон затратил более 100 миллионов долларов на этот проект. Не один раз хотел бросить затею, но я все время призывал его к терпению, на всякий случай говорил, что в стране скоро все изменится, хотя сам в этом еще не был уверен.

В конце концов первый ресторан в Москве был открыт уже во времена Перестройки. Сейчас «Макдональдсы» успешно работают во многих городах России.

Постепенно мы с женой стали привыкать к Канаде. Жена моя, Нина Ивановна, во множестве различных дел была мне главной помощницей. В таких замкнутых колониях, как посольства, где живут и семьи сотрудников, очень непросто сохранить нормальную человеческую обстановку. Слава богу, нам удалось сплотить коллектив, создать почти семейную атмосферу. Нина много делала для того, чтобы в коллективе не было замкнутости, чтобы жили дружно, а жены дипломатов не ссорились между собой. Они нередко приходили к Нине Ивановне со своими исповедями. В резиденции посла часто проводились детские праздники, чаепития с женской частью колонии — все это устраивала Нина Ивановна. У нее были прекрасные отношения и с женами канадской элиты, и с послами многих государств.

Народ в Канаде добрый, отзывчивый. К нам относились хорошо, с большим интересом. Мы с Ниной Ивановной еще долго привыкали к совершенно иному образу жизни. Там, где мы огорчались, они улыбались, а когда они возмущались, мы не могли понять, в чем тут дело. Приведу лишь один эпизод.