Омытые кровью

Интересно, что на меня Ветвитский смотрел вовсе не с ненавистью, которую от него можно было бы ожидать, а всего лишь с любопытством и досадой. Ну конечно, я, щенок, переиграл матерого волка. Есть над чем призадуматься.

Его беда была в том, что он изначально воспринимал меня наивным мальчишкой. И совершил стандартную психологическую ошибку, придав объекту оперативного интереса собственные или хорошо знакомые по практике свойства и побуждения. Видя мою тягу ко всяким красивым вещам, он принял меня за прирожденного барахольщика. Решил, что во мне чутко спят жадность и стяжательство, их нужно только вовремя разбудить. К сожалению, такими барахольщиками становятся многие и в партаппарате, и в нашей организации. В людей будто бес вселяется, они начинают тянуть к себе все, до чего дотянутся. Становятся профессиональными потребителями всякого барахла. Это беда повальная. А мое увлечение книгами, приключениями и другими странами инженер посчитал за признак легкомысленности и стремления к приятным ощущениям, а также к гипнотическому мерцанию красивой зарубежной жизни.

И со всем своим опытом и проницательностью попал пальцем в небо. Я уж давно не мальчишка, с тринадцати лет воюю, а до тринадцати отчаянно хулиганил. А наивности у меня нет уже лет с четырех. После того как дурная тетка протянула мне вместо конфетки обманку, сделанную из обертки. Такая встряска для детской души, после которой я всегда с подозрительностью смотрю, протягивают мне обертку или полноценную конфету. Да, я всегда любил хорошие вещи, восхищался предметами материальной культуры – от картины Шишкина до хорошо сделанного портсигара. Но у меня не было стремления и радости обладания ими. Я мог спокойно жить в спартанской обстановке, ища другие отрады – шуршание леса, контуры красивых городов, великолепные закаты.

Конечно, Ветвитский сомневался в своих выводах относительно моей персоны. Если бы я сразу заявился к нему с предложением поделить золотой запас, скорее всего, он не купился бы и сделал удивленное лицо. И я решил устроить психическую атаку. Подтвердить складывающуюся в его сознании мою оценку как начинающего кусочника. И когда Ветвитский пришел к ассирийцу за очередной покупкой, тот с мастерством старого прожженного торгаша закатил концерт с заламыванием рук. Стал жаловаться, что нэпману совсем жизни не стало в этой стране, доходы падают камнем, а налоги взлетают в бескрайнюю синь небес, как птицы. А власть при этом ведет себя, как при царе – пои ее и корми, а она только начищенными сапогами да дурной головой похвастаться может. Берут, что хотят, денег не платят, и пойди, пожалуйся, вмиг врагом трудового народа станешь. Но в подробности не стал вдаваться.

Потом я засветил Ветвитскому взятые у ассирийца часы, которые весь город знал. И тут еще Варя заявилась к нему в преподнесенном ей колье. Кстати, это колье я взял на время из вещдоков, оно было изъято у одного из расхитителей шахтерского добра.

В общем, инженер решил, что прохиндеистый чекист в любовном томлении и желании задобрить свою любимую пустился во все тяжкие. Так что к нашему главному разговору он подошел в уверенности, что я готов продаться с потрохами за хорошую цену.

Конечно, его настораживало такое быстротечное преображение чекиста в бессовестного хапугу. Он наверняка допускал, что это оперативная комбинация ОГПУ. И, в общем-то, без особого труда раскусил бы весь мой народный театр. Но тут ему дурную службу сослужили логика и расчет. Ведь я отдавался в полную их власть. Если это чекистские происки, то как ОГПУ проследит меня в лесу? Ведь где находятся интересующие нас шахты – об этом известно только Атаману. Чтобы у каждой поставить засаду – это дивизию надо в леса загнать. И это явно не скроется от внимания, при таких-то масштабах. То есть получалось, что я целиком и полностью во вражьих руках, а они недосягаемы. Так чекисты в оперативные игры не играют.

И в этой логике был свой резон. Если бы не одно «но». Мы знали, где расположены входы именно в этот комплекс. Откуда? Да вот повезло. Притом по-крупному. Помощь пришла оттуда, откуда не то что не ждали, но даже и надеяться было бы как-то дико.

Каратели есаула Носовского в тот страшный год заявились на далекий хутор и загребли всех жителей, чтобы те перетащили в укромное место две тонны золота. Увели мужчин, а стариков и детей располосовали шашками. После того как тайник была заполнен, крестьян убили и сбросили в один из бесчисленных тоннелей. И концы в воду.

Но случилась накладка. Одному жителю хутора все же удалось выжить. Двенадцатилетнему пацану, который шел по лесу за карателями два десятка километров. И видел проход, куда безвозвратно уводят его родню.

Тот парнишка выжил, но после пережитого подвинулся умом. Это был Гордей. И в тот вечер, в процедурной комнате, когда мы остались наедине, он поведал мне эту страшную историю. А потом показал саму шахту.