Он бы не успел

– В прямом. Как бить притомились, заявили, что, мол, товара я спалил на двести штук зелени, грохнуть меня, конечно, надо, но прибытка им от этого никакого не будет. Один, помню, пошутил еще, что зря глаз попортили – товар в некондиции получился. Ну, и сдали меня кому-то из своих, чтобы, значит, должок отрабатывал. Так и сказали: пока не окочуришься, будешь на нас пахать. Ну, с годик я под Тулой где-то горбатился, на разливочном производстве. Водку паленую гнали в коровнике бывшем. Потом покупатели приехали – а я тогда молодой был, самый здоровый из всего бомжатника, – перекупили меня, к фермеру определили, в Краснодарский край. Там-то жизнь чуток получше была – тепло, да и харч не в пример сытнее. Глядели там не так строго, драпануть легче было, заскучал я чего-то, да и ломанулся на вольные хлеба. Потом долго по стране болтало, все больше по Сибири, шабашил понемногу, даже золотишко помыть пришлось. Так что, много чего было, не упомнить всего. Не люблю я это – помнить.

– Ладно, а сейчас ты как? Где живешь, чем занимаешься?

– О-о, – довольно протянул Тоха, явно обрадованный сменой темы, – сейчас у меня вообще все нормалек. Наскитался вволю, теперь вот осел, живу, можно сказать, как человек. Баба тут одна подвернулась, не молодая, понятно, на сла-аденькая такая, – он мечтательно причмокнул губами, – а главное – жалостливая. Оно и понятно: одной-то куковать не сладко, поди. Ну, пожалела, пустила меня к себе, а потом как-то свыклись мы. Короче, у себя прописала, вахтером на завод свой устроила. Живем с ней хорошо, хотя, все бывает, конечно. Вчера вот с аванса посидели с корешами, черт его знает, чего пили, только очнулся я в бытовке, в карманах пусто, аванса как не бывало. Домой притащился – моя не пускает, иди, говорит, к тем, с кем все деньги пропил. А я, как водится, сюда, в аэропорт. Мы живем тут рядом, и завод рядом, я сюда в моменты, так сказать, семейных неурядиц заруливаю иногда отоспаться. Ну, ничего – она у меня отходчивая. Покантуюсь еще маленько, чтобы хмель чуток выветрился, и пойду сдаваться… вроде, Москву объявили. Не твой рейс, случайно?

– Да-да, мой, – нервно проговорил Андрей, неотрывно глядя на свою рюмку с остатками коньяка. – Слушай, Тоха. Я чего подумал, – он по-прежнему не поднимал на Антона глаз. – У меня же в этом городе знакомые есть, партнеры, влиятельные, в общем, люди. Я мог бы… ну, попросить их… может, устроиться тебе помогут? Или, может, деньги?.. у меня, правда, сейчас с собой не много наличными, но я мог бы…

Ему было стыдно это говорить, но не говорить он не мог, он готовил эти фразы с самого начала разговора, но теперь окончательно запутался в обрывках своих мыслей.

– Не суетись, Андрюх, – спокойно сказал Тоха, и Андрей уже не в первый раз удивился тому, как трезво и рассудительно говорит Антон, будто не стояла на столе пустая водочная бутылка. – Лучше, чем сейчас, ты меня никуда не пристроишь, лучше мне нигде не будет. Да и не должен ты мне ничего. Накормил-напоил славно – и на том спасибо.

Он тяжело, со второй попытки выбрался из глубокого кресла, и только по его неуверенным движениям стало видно, что он действительно здорово пьян.

Андрей тоже поднялся. Он вдруг понял, что когда упорно расспрашивал Тоху о его жизни, когда кратко рассказал о себе, когда говорил обо всем, кроме того главного, о чем нужно было говорить, на самом деле со страхом ждал именно этой минуты. Он должен был говорить о той ночи и, если не услышать прямо, то хотя бы почувствовать, что Тоха – его друг, с которым рос почти с пеленок, не винит его за тот толчок лестницы, что он забыл, простил, понял…

Они так и стояли над заставленным тарелками столом: один – чуть покачиваясь, глядя с терпеливым ожиданием, другой – бессмысленно блуждая взглядом по залу и машинально теребя в руке смятую салфетку.

– Знаешь, Тоха, – Андрей все-таки заставил себя посмотреть в глаза другу. – Тогда, ночью, все получилось так… я ведь залез почти, а они… в общем…

– Не надо, Андрюх, – перебил Антон. – Что случилось – то должно было случиться. Судьба сама делает выбор. И, знаешь, – он протянул Андрею руку для прощания, – я ведь тогда все равно бы не успел.

Он спустился по эскалатору, крепко держась за поручень, медленной шатающейся походкой побрел к выходу из аэровокзала, и его неказистая, чуть сгорбленная фигура быстро растворилась в бурлящем людском водовороте.

Фотография на обложке имеет открытую лицензию на использование (СС0):

https://www.piqsels.com/ru/public-domain-photo-oejvw