Он – Форс

– Я, – запинки выходили у меня, как у подростка, – не ревную. Вообще. Ты… не то подумал.

А что еще он мог, собственно, подумать? Ну, утешила она его после расставания, пригрела – мне какое дело? Итан, однако, видел вещи иначе.

– Я… свободный мужчина.

– Да, конечно, свободный. – Тупизм, не иначе. – Я просто… брала у нее одну вещь, хочу вернуть. Это важно.

«При чём здесь я?» – вопрошала затянувшаяся пауза.

– Ее старый номер не отвечает, нового у меня нет. – Чувствовалось, что мой бывший колеблется. – Послушай, я не собираюсь ничего говорить ей о тебе, о себе, о ней. Ни о чем таком. Никаких выяснений отношений.

Тишина длиной в полминуты.

– Обещаешь?

– Обещаю. – Впору было сказать «мамой клянусь». Ревность к Итану было последним, что я могла сейчас испытывать.

– Ладно, записывай.

*

Ее новый номер не отвечал тоже, и это нервировало. Уже по-настоящему напрягало. Утекали драгоценные минуты, день давно перевалил за середину, у меня в запасе несколько часов до того, как я стану второй Евой.

«А Алия обещание исполнит, и фотки в сеть сольет».

Есть такие люди, у которых вместо души клубок из грязных путаных ниток. Местами прогнивших.

Один длинный гудок, второй, третий, десятый, пятнадцатый…

План действий я продумала относительный: мне придется признать, что Форс – Девентор. Если скажу, что она ошиблась, Алия все равно не поверит. Она никогда не верит тому, чему не желает верить. Стальной трактор, ей-богу, со стальными гусеницами. Сообщу: «Да, ты права, он обещал выяснить про Фредди, сказал, что ему понадобится некоторое время». Ей придется это проглотить, потому что это надежда, потому что это шанс. А шансы Алия упускать не любит.

Дополнительное время на самом деле нужно мне, если оно будет в запасе, я сумею продумать план куда лучше текущего. Возможно, к тому моменту я не буду сплошь состоять из эмоций и нервов.

Длинный гудок, длинный гудок, нет ответа.

Черт!

Кто может вычислить адрес по номеру телефона?

– Скажи, она у тебя не живет?

От второго звонка Итан взревел, как ишак.

– Ты же сказала, что ничего личного?!

– Да ничего личного! Ее второй номер не отвечает.

– Не живет! Мы не съезжались!

Я нажала отбой до того, как он первым бросил трубку.

*

– Пап, мне нужна твоя помощь.

– Вилора, я сейчас на совещании…

У меня три секунды до того, как он отключится.

– Не клади трубку, это важно! – Отец ненавидел, когда его отрывали от работы, тем более от бесконечных переговоров. Он считал это крайне невежливым – брать трубку на заседаниях. – Если сейчас… нажмешь отбой… Послушай, вопрос жизни и смерти.

Наверное, та самая истеричная беспомощность проступила в моем голосе. Я слышала, как батя покинул кабинет совещаний, как вышел в коридор.

– Что у тебя случилось?

– Найди мне адрес человека по номеру телефона. У тебя ведь есть люди, есть связи.

– И из-за этого…

– Ты не понимаешь. Просто поверь хоть раз… на слово.

Тишина.

– Это не совсем законно, ты знаешь.

– Мне действительно надо.

Мне не нужно было его видеть, чтобы знать ту морщину, которая возникла сейчас промеж его бровей.

А следом голос сдавленный, будто отцу хотелось прочистить горло перед вопросом, но он этого не сделал: – Это… тот мужчина?

«С которым ты была ночью, когда взорвалась машина Генри».

– Нет! – заорала я, как на пожаре. – Это номер девушки по имени Алия Крудич, ты увидишь сам, проверишь… Очень срочно. Очень. Я пришлю смс.

– Присылай. Передам… нужному человеку после совещания.

– Сейчас.

– После!

И эту сталь в голосе было уже ничем не перебороть.

Что ж, хоть так.

*

(Halsey feat. Quavo – Lie)

Постепенно смеркалось.

Уже полтора часа я торчала во дворе перед старой пятиэтажкой на Химичах – старым домом с облупившейся штукатуркой и железными дверьми, со сломанными домофонами на подъездах. Алия на мои двенадцать звонков в дверь не открыла, отсутствовала. И я не могла пропустить ее приход, не должна была – не имела теперь возможности ни сбегать до киоска за водой, ни пописать где-либо. Если она придет и уйдет, а меня не будет…

«Почему не позвонила сама?»

Круговорот нелогичности происходящего засасывал меня, как черная воронка. Ни передохнуть, ни выдохнуть, ни справиться со своими эмоциями. Вихрь из чувств внутри набирал обороты, я казалась себе оторванным листом, бешено вращающимся по спирали.

Мы должны поговорить. Мои сутки на исходе, петля на шее все туже.

Входили и выходили из других подъездов незнакомые люди – кто-то шел домой, кто-то из дому. Прогуливалась перед домом мамаша с коляской. Здесь даже не было игровых площадок. Зажигалось все больше окон; для большинства заканчивался рабочий день – все возвращались на диваны, кухни, к телевизорам.

Позавчера все было просто и понятно, сегодня я бродила по осколкам иллюзий.

Если бы сейчас позвонил Форс… Что бы я сказала ему? Уцепиться бы за чью-нибудь руку, выкроить себе пару часов спокойствия, забытья, поспать бы. Без шансов.

«Где ты бродишь, шантажистка?»

Окно на втором этаже оставалось темным, безжизненным.