Он их создал

- Я не намерен уезжать! - закричал он. - Только что я заявил об этом вот... ему. И снова заявляю вам всем: я не уеду! Вам меня не запугать!

- Но, Эл, милый, ты же говорил... - начала она.

- Мало ли что я говорил! - отрезал он. - А теперь я говорю другое, ты это слышала, и делу конец.

Он пересек комнату и тяжело опустился в моррисовское кресло*. Но Джордж тут же оказался рядом. Хищные пальцы впились в плечо, заставили Эла подняться и так стоять.

______________

* М о р р и с о в с к о е  к р е с л о - легкое кресло с мягкой

откидной спинкой и мягким сиденьем; названо в честь английского

писателя и художника Уильяма Морриса (1834 - 1896). Глубокий интерес

Морриса к домашней архитектуре положил начало художественному

конструированию.

- Ты дошел до точки, Эл, и я хочу, чтобы ты это понял. Я пробовал обращаться с тобой, как... как с братом, но отныне я буду обращаться с тобой, как ты того заслуживаешь. Понял?

В голосе его звучал холодный гнев. В глазах сверкал холодный огонь. Это оказалось куда сильнее, чем любая вспышка ярости, и Эл съежился под этим взглядом и под мертвой хваткой, сжавшей его плечо.

- Только благодаря мне у тебя есть этот дом и пища, которую ты ешь. Твоя служба? Другому на твоем месте показали бы на дверь еще год назад, если не два. Я сохранил ее тебе. Твое жалованье - это милостыня. Его брали из моего кармана. Мэри... ее платья... то, в котором она сейчас, перелицовано; она донашивает старые платья своих сестер, моей жены. Милостыня, - ты понимаешь? Твои дети - они донашивают платья моих детей или детей моих соседей, которые думают, что отдают свои старые вещи в какой-нибудь сиротский приют. Да чего там, этот дом и есть приют... или скоро им будет.

И с каждым новым словом он незаметно для себя все крепче сжимал в тисках плечо Эла. Эл корчился от боли. На лбу у него выступил пот.

- Теперь слушай меня внимательно, - продолжал его брат. - Через три минуты ты скажешь мне, что едешь со мной. В противном случае у тебя отберут Мэри и детей, сегодня же. Ты навсегда потеряешь службу. Этот дом закроется для тебя. А через полгода я буду иметь удовольствие тебя хоронить. Даю тебе три минуты на раздумье.

Эл сделал вид, словно задыхается, и прикоснулся слабыми пальцами к руке, сжимавшей его плечо.

- Мое сердце... пусти меня... ты меня убьешь, - с трудом выдавил он.

Рука с силой толкнула его в кресло и отпустила.

Часы на камине громко тикали. Джордж взглянул на них, потом на Мэри. Она опиралась на стол, не в силах скрыть свою дрожь. Он с неприязнью ощутил прикосновение пальцев брата к своей руке. И бессознательно вытер руку о пиджак. Часы продолжали тикать в тишине. Джорджу казалось, что комната резонирует на его голос. Ему все еще слышались его собственные слова.

- Я поеду, - донеслось с кресла.

Голос был слабый, разбитый - слабым, разбитым был и человек, поднявшийся с кресла. Он направился к двери.

- Куда ты? - спросил Джордж.

- Чемодан... - был ответ. - Сундук Мэри пришлет потом. Сейчас вернусь.

Дверь захлопнулась за ним. Через секунду, охваченный внезапным подозрением, Джордж открыл ее и заглянул в комнату. Брат его стоял у буфета: в одной руке он держал графин, другой опрокидывал в рот стакан с виски.

Через стакан Эл увидел, что за ним следят. Это повергло его в панику. Он лихорадочно поспешил наполнить его снова и поднес к губам, но и стакан и графин, выбитые у него из рук, полетели на пол. Он зарычал. Это был рык дикого зверя. Но рука, сжимавшая в тисках его плечо, заставила его сникнуть и подчиниться. Джордж подтолкнул его к двери.

- Чемодан... - задыхался Эл. - Он там... в комнате. Дай мне взять его.

- Где ключ? - спросил брат, когда тот принес чемодан.

- Он не заперт.

В следующий миг чемодан был раскрыт, и рука Джорджа обшарила его содержимое. Из одного угла он вытащил бутылку с виски, из другого - флягу. Он захлопнул чемодан.

- Пошли, - сказал он. - Если мы пропустим хоть один трамвай, мы опоздаем на поезд.

Он вышел в прихожую, оставив Эла наедине с женой. Точно похороны, подумал Джордж в ожидании.

Его брат зацепился своим пальто за ручку входной двери, и, задержавшись, чтобы закрыть ее, они услышали, как разрыдалась Мэри. Тонкие губы Джорджа были плотно сжаты, когда он спускался по лестнице. В одной руке он нес чемодан. Другой поддерживал брата под локоть.

Дойдя до угла, он услышал за квартал шум трамвая и поторопил брата. Эл тяжело дышал. Он тащился, еле волоча ноги, и отстал.

- Ты черт, а не брат, - ныл он.

Брат резко дернул его за руку. Это напомнило ему детство, когда кто-нибудь из рассерженных взрослых подгонял его. Эла, словно ребенка, пришлось подсаживать в трамвай. Продолжая ныть, он опустился на сиденье, весь взмокнув от проделанного усилия. Он следил за глазами Джорджа, когда тот оглядывал его с головы до ног.

- Это ты черт, а не брат, - заметил Джордж, кончив осмотр.

На глаза Эла навернулись слезы.

- Все из-за желудка, - проговорил он, жалея самого себя.

- Ничего удивительного, - последовал жесткий ответ. - Он выжжен, словно кратер вулкана. Всегда в огне, разве это годится?