Читаем Он меня понимает (СИ) полностью

Я дёрнулась так сильно, что копытами едва не ударила его по морде. Мирдал в ответ на это лишь рассмеялся – беззлобно и весело, но... Но я поняла, что теперь у меня не было никакого выбора. И потому всё, что я могла – это упасть на бок, прижав передние копытца к занывшим крыльям и зажмурившись. Слюнки теперь стекали только с одного уголка рта, сердце барабаном стучало где-то в голове.

- М-м-мрф... Мрф... – неопределённо простонала я

Верёвка была столь же приятна и немного щекотлива на ощупь, как и длинная часть хвостика, только была немного более гладкой, и дракон не побоялся стянуть её потуже, мешая кровотоку между передними и задними бабками, растянутыми подальше друг от друга, когда Солнечный распял меня на своей же кровати, оставив в полной беззащитности поднятые вверх животик и грудку. Даже крылышки не избежали пленения, стянутые лентами, высунутыми из матраса, а уздечку Мирдал отвёл и зацепил за изголовье... А потом дракончик уселся подле меня, просто любуясь со стороны и давая мне немного попариться в собственном соку, полностью осознать невозможность ни вырваться, ни довестись самостоятельно.

На радость ему я забилась, дёргая всеми конечностями... Но никакой, ни малейшей возможности высвободиться у меня не было. Я выгибалась и вжималась спиной в кровать, дёргаясь и мыча во всю силу, но умилостивить дракона не выходило. Наконец-то испробовав все попытки высвободиться, я запрокинула голову и тихонько заскулила, едва не плача от ощущения такой беспомощности. Всё, о чём я могла мечтать – что Мирдал соизволит сам довести мою изнывающую щёлку. И присутствие дракона, сидевшего так близко, лишь ещё больше усугубляло пытку, которую я сама так желала!

Мирдал, действительно, наконец удостоил вниманием меня между ножек, легонько положив свою ладошку под животик... Но не более. О-ох... Даже когда я выгнулась в меру своих возможностей, он на то же расстояние отвёл лапку, не давая даже потереться... Селестия, почему драконы так любят играться со своей и чужой волей, как у них хватает терпения? Любой жеребец, увидев такую аппетитно связанную кобылку, отымел бы её трижды, но Мирдал таким не был... Он специально тянул и ещё сладенько шептал мне на ушко, приблизив мордочку к моей и ложась подле меня:

- Ты скрывала от любимого свои вкусы, поня... Ты не была с ним честна... Тебя придётся наказать, понимаешь? Ты получила, что хотела, но это будет гораздо мучительнее, чем ты себе воображала, когда текла в свою постельку... Думала, не учуял твоего запаха, когда ты впервые затащила в свою облачную кроватку? Или думала, что не залезу в твой шкафчик, пока ты ставила чайник, и не увижу всю твою коллекцию, который бы позавидовали некоторые палачи и дознаватели? С тобой добрый, но не беззубый... – и в подтверждение этого легонько куснул моё ушко.

Я униженно пыталась потереться об его ладонь, и это было всё, что я хотела на тот момент, и всё, что осознавала... Но последние его слова зацепили меня. Я вся задрожала, понимая, что именно он там видел... И какие теперь мог сотворить со мной игры. В лучшем случае я могла теперь освободиться от неудовлетворённости лишь к утру... И это было настолько страшным, что я закричала, как только могла, стараясь вложить в бессвязные вопли весь испытываемый мною ужас.

- М-ы-ы-ымф! Ффе-феа фмфе мфонфим! М-м-м!

- Повтори, пожалуйста... – Дискорд во плоти – а ещё Светлый! – положил вторую лапку на надутый животик, поворошив коготками и тут же заставив его втянуться от смеха. – Я не расслышал, было очень невнятно…

Пытка началась. Как же унизительно... Как жёстко воздействовала щекотка, когда я даже на миллиметр не могла отвести самые уязвимые местечки от бешеных коготков! Мне только плакать и пищать оставалась, да биться, как сумасшедшей в мягкой комнате... И так же стянутой ремнями... Крылья томно запульсировали от прижатости, хвостик забил, а головка заметалась, растрепав гриву...

Его коготки будоражили мой животик, его пальчики заставляли трястись всё моё тело. Слёзы рекой лились меня из глаз, я уже не могла не стонать, не мычать, лишь сильнее вцеплялась в свою узду, до боли в зубах. Дыхание совершенно сбилось, я то была не в силах вдохнуть воздуха, то наоборот, вдыхала и выдыхала в два раза быстрее. Кажется, когда Мирдал стал щекотать меня под ногами, я потеряла сознание... И тут же вернулась в него, потому что кисточка Мирдала тоже пошла в ход, щекоча мои задние ноги под коленкой. О-о-о, мои стоны, наверное, были слышны и Селестии!

- Мимфал... М-м-мфемофу-у-у! М-м-м-а-м-м мфе мфомфить! М-м-мф!

Как я пожалела в тот момент, что попросила его использовать кляп! Весь мир теперь вращался вокруг двух желаний – чтобы прекратилась эта невыносимая щекотка, и чтобы я смогла наконец-то кончить... Нет... Let me cum!

Перейти на страницу:

Похожие книги

1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика