В воскресенье, 14 декабря 1986 г., я провел целый вечер в семье детей Сахарова, проживающих в Бостоне (США). Несколько часов я просидел перед телевизором, просматривая видеофильмы, заснятые КГБ с помощью скрытой камеры. Съемки производились в Горьком в период последних трех лет. Фильмы эти КГБ продавал на Западе бульварным газетам типа «Бильдцайтунг». В течение почти что четырех часов главным героем на экране был Андрей Дмитриевич Сахаров. Первые кадры заинтересовали и взволновали меня, но вскоре я почувствовал отвращение и возмущение. Сахаровские видеофильмы свидетельствовали о полном упадке всех нравственных норм, о крайнем цинизме тех, кто произвел эти фильмы, а также тех, кто — а это, несомненно, было решено на наивысшем уровне, — разрешил продавать их за доллары за границей. Тайные службы во многих странах позволяют себе «все, что угодно». Но лишь очень немногие страны делают это официально, без стеснения.
Андрей Дмитриевич сажает перед окном своей квартиры в Горьком дерево. Его жена, в нижнем белье, готовит завтрак. Супруги Сахаровы едут в автомобиле за покупками. «Хотя академик Сахаров не вегетарианец, он любит овощи, и его жена ездит покупать их на колхозный рынок», — звучит приторно слащавый голос кагебистского комментатора. Скрытая камера снимает Елену Боннэр в приемной горьковского ОВИРа. Она подает заявление о поездке в США. Или же: в то время, как Елене Боннэр лечат зубы, директор клиники пригласил Сахарова попить чаю. Они беседуют на разные темы. Чувствуется, что директор хорошо подготовил и выучил наизусть свои вопросы и ответы. Камера снимает Сахарова в двух ракурсах. В кабинете главного врача клиники, должно быть, снимали сразу двумя камерами. Сколько людей знало о том, что готовится тайная съемка, но никто ему об этом не сообщил. А вот еще: директор клиники по внутренним болезням, она же — доктор медицинских наук, даже позволила установить камеру в своем врачебном кабинете. Сахаров перед ней раздевается, его осматривают, есть такие кадры, где его насильственно госпитализируют, где он ест ложкой обед. «У академика прекрасный аппетит», — комментирует тот же голос. Действительна ли присяга Гиппократа для советских врачей? После этого фильма трудно ответить положительно на этот вопрос… Кадры о Сахарове чередуются с рекламными кадрами из Горького, с целью создать у зрителя впечатление, что советские органы, собственно, сделали Сахарову и его жене огромную милость, поместив их в столь прекрасный и приятный город.
Некоторые кадры представляются совершенно уникальными. Сахаров сопровождает свою жену на вокзал. До того ему никогда не разрешали входить в вагон, чтобы он не смог покинуть Горький. Но когда Елена Георгиевна уезжала в США, охрана позволила ему зайти в вагон. Скрытая камера была установлена в вагоне — мы видим, как Андрей Дмитриевич идет по узкому вагонному проходу, неся чемоданы.
В ту ночь, после просмотра этих видеофильмов, я долго не мог заснуть. На меня повеяло страшной атмосферой орвелловского «1984».
В понедельник, 15 декабря 1986 г., почта принесла в дом Янкелевичей три письма из Горького: две открытки от Елены Боннэр (номер 24 и 26, открытка под номером 25 была явно конфискована) и длинное письмо. Все пришло обычной почтой. Дедушка Сахаров посылал своим внукам математические задачки, а также — решения задач из прежнего письма. Елена Георгиевна писала матери и своим детям.
Я уезжал от Янкелевичей утром, 16 декабря. Через два дня после этого Андрей Дмитриевич внезапно позвонил им из Горького. Голос его звучал взволнованно. Он рассказал, что в среду в их квартиру в Горьком вдруг пришел монтер и установил телефон. В четверг неожиданно раздался первый телефонный звонок. (Если бы существовал видеоснимок этого разговора, то я отдал бы за него все, что угодно.) В телефонной трубке отозвался… Михаил Горбачев. Я стараюсь представить себе выражение лица Андрея Дмитриевича в тот момент. Обычное сосредоточенное выражение постепенно переходит в удивление.
