Он между нами жил… Воспоминания о Сахарове

Андрей Дмитриевич правильно настаивает на своей полной реабилитации. Однако не исключено, что проблема аннулирования несуществующего на бумаге решения может быть несколько неприятной для советского руководства. Так же как «проблема Сахарова» неприятна для советской Академии наук. Во время моего пребывания в Москве Сахарову был передан во французском посольстве диплом члена французской Академии наук. При этом он поблагодарил ученых всего мира за проявленную ими солидарность, сделав одну поправку: советская Академия наук не присоединилась к этой солидарности. Наоборот, летом 1983 г. четверо известных членов советской АН опубликовали в «Известиях» (от 3 июля 1983 г.) клеветническую статью о Сахарове «Когда теряют честь и совесть». Сахаров ожидает, что они хотя бы теперь откажутся от своего пасквиля. Это были главный ученый секретарь АН СССР академик Г. К. Скрябин и академики А. Н. Тихонов, А. А. Дородницын и А. М. Прохоров (лауреат Нобелевской премии по физике). Их совесть, конечно, не чиста. Скрябин после возвращения Сахаровых из ссылки в Горьком предложил Елене Боннэр работу в Отделе международных научных сношений в Президиуме АН СССР. Это, безусловно, подняло бы престиж советской академии. Как раз поэтому госпожа Боннэр отвергла такое предложение.

Я спрашиваю Андрея Дмитриевича, опубликовано ли уже интервью, которое брала у него «Литературная газета». Пока этого не произошло. Андрей Дмитриевич требовал, чтобы перед публикованием ему дали возможность авторизировать весь текст. Попыток со стороны советских средств массовой информации сделать интервью с Сахаровым в Горьком было несколько. В прошлом году к нему пришел журналист Яковлев, автор нескольких пасквилей о Сахарове, и даже целой клеветнической книги о нем. Он тоже хотел взять интервью. Андрей Дмитриевич добавляет: «С Яковлевым пришла молчаливая девица, непрерывно курившая. Я дал ему пощечину и выбросил его из квартиры».

Я смотрю на хрупкого и такого деликатного Сахарова — в его глазах такие доброта и благородство, что мне трудно представить себе эту пощечину.

— Вы на самом деле физически дали ему пощечину? — переспрашиваю я его.

— Да, физически. И я горжусь этим! Это был самый мужественный поступок в моей жизни! — продолжает он и смеется.

Мне посчастливилось беседовать с Андреем Дмитриевичем и наблюдать за его поведением на протяжении многих часов. Внешне он выглядел хорошо, но чувствовалась большая усталость. Последнее было не удивительно при их с Еленой Георгиевной образе жизни. Почти непрерывно звонит телефон: Андрей Дмитриевич внимательно выслушивает, задает вопросы, комментирует. «Надо будет немного помочь деньгами Н.» Перед ужином Андрей Дмитриевич диктовал телеграмму (с оплаченным ответом) начальнику одного из сибирских лагерей. Он требовал сообщить ему о судьбе политзаключенного Б.

С огромным восхищением я наблюдал за образом мышления этого человека, за его неутомимым интеллектом. Это не был фейерверк, рассчитанный на внешний эффект. Андрей Дмитриевич формулировал свои мысли скромно, без излишней риторики, иногда мне было трудно следить за логикой в его высказываниях. Однако я был без преувеличения обворожен им, его благородством, искусством слушать, задавать вопросы, умением сосредоточиться на самом существенном. Я был поражен широтой и глубиной его научных познаний, его осведомленностью, быстротой реакции и своеобразием его мышления. Вспомнилось, как мой научный руководитель, профессор И. С. Шапиро, когда-то сказал мне, что у Андрея Дмитриевича совершенно исключительный способ мышления. (Лишь от самого Сахарова я узнал, что он был оппонентом, когда Шапиро защищал докторскую диссертацию.)

Речь заходит о некоторых ученых-диссидентах, от которых больше вреда, чем помощи. Один из них, некий Э. Л., выдававший себя за друга Андрея Дмитриевича и ставший в США директором Сахаровского института. Андрей Дмитриевич возмущен: «Это авантюрист, абсолютный делец, и человек, у которого нет никаких принципов. Общественная деятельность должна быть на идеальных принципах, бесплатно, но он платит сам себе зарплату и, очевидно, не малую. К сожалению, ему удалось поймать на эту удочку многих честных ученых. Я написал об этом письмо в «Нейчер» в 1980 г., но, к сожалению, это не помогло. Люди постоянно посылают ему деньги, чтобы выразить свою солидарность с Сахаровым.