Он не играет в домино

– Да и не нужно, он ведь в завещании. Вместе с Лесковым. Этого вполне достаточно. Ладно, я ему звоню, выезжаю. Правда, если он безработный, ему что пятница, что не пятница. А ты мысль думай, почему Лесков не стал рассказывать жене про гликозиды. А если рассказывал, и она врёт, то почему.

– Ну вот, задание на выходные дали, я только хотел на дачу съездить, сезон закрыть.

– После, после расслабишься. Вернее, ты мысль возьми в голову, и пусть она автономно крутится. А потом, представляешь, идёшь в баньку, или чем вы там занимаетесь, а тут бац, как Ньютону в темечко яблоком. – Пока Алексей наставлял молодого, у него появилось ощущение, что он начинает стареть.

Глава 12. Алкоголик Коля

«Иванов на остановке

в ожиданьи колесницы,

в предвкушеньи кружки пива -

в понедельник утром жизнь тяжела;

а кругом простые люди,

что, толпясь, заходят в транспорт,

топчут ноги Иванову,

наступают ему прямо на крыла.»

(Борис Гребенщиков)

… Николай Пухов проживал в старой пятиэтажке на остановке «Экран». Место не самое бойкое, зато пляж рядом. Когда Алексей ему позвонил, то услышал в ответ какое-то странное причмокивание, похоже, Николай Пухов был состоянии непрекращающегося праздника под названием «возлияние алкоголя». Однако он вмиг протрезвел, когда прозвучала фамилия Лескова, Алексею показалось, что на том конце невидимой телефонной нити произошло скрежетание зубами. Но делать нечего, пришлось ехать в Закамск, а это пробки на мосту, совершенно непредсказуемые квест по времени.

Серая рябь октябрьского вечера накрывала город. В квартире у Пухова было сыро, в углах тут и там валялись пустые бутылки из-под пива и водки. Нестерпимо пахло какой-то затхлостью. Алексей преодолел отвращение и показал удостоверение. Пухов недоверчиво прочитал его, шепча губами, а потом попытался улыбнуться. Улыбка вышла уж совсем страшной, зубов половину нет, а те, что есть, чёрные.

– Проходите.

– Да, собственно, разговор недолгий будет, но по телефону не хотелось.

– Да не стесняйтесь, на кухню проходите, обувь не снимайте, у меня не прибрано.

Алексей расстегнул курточку и шагнул в кухню, в которую вёл коридорчик, открывая слева комнату. В комнате стоял ужасный кавардак, сложно представить, что будет на кухне. Но, удивительное дело, кухня производила нормальное впечатление, какое может производить маленький квадрат в шесть метров с плитой, двумя шкафчиками и столом. Хозяин мгновенно смахнул тряпкой со стола и подставил табурет.

– Ну так вот, гражданин Пухов Николай Александрович, Вы вступили в наследство квартиры своей родственницы, Марии Аркадьевны Рязановой, верно?

– Ну, было дело. – Уныло ответил Пухов. – А что, это преступление?

– В марте месяце Вы встречались с Максимом Леонидовичем Лесковым, вторым наследником по этой квартире.

Алексей пристально посмотрел на Пухова, но тот был безмятежен, видимо, скрежетание в трубке померещилось.

– Да, есть такой. Я у него телефон узнал, когда ещё тётка была жива. Просто понятно было, что помрёт скоро. Я её уговаривал всю квартиру мне оставить, но она меня непутёвым считала, типа, а вот Максимка молодец, в Москве, большой начальник и так далее. Я с этим Максимкой в детстве бегал, уши драл ему почём зря, а сейчас, вишь, большой начальник. – Пухов присвистнул.

– Дальше что? Как Вы встретились с ним в марте, откуда узнали, что он приедет?

– Так как откуда? Он же и сказал, на похоронах, мол, приеду в марте, вступать в наследство, там как раз полгода.

«Складно говоришь пока», – констатировал Алексей. – «Посмотрим, что дальше».

– Так вот, я ему в марте снова звоню, что да как. А сам уже смекнул, дай, думаю, бутылёк куплю, вот ей Богу, последние соскрёб, на этот чёртов коньяк.

– Коньяк?

– Да этот, буржуйский, я где-то смотрел кино, боевичок такой прикольный, там всё говорили, налей-ка Хенесси.

– Понятно. Решили тоже выглядеть крутым. – Этот алкоголик ещё нестарого возраста производил впечатление простачка.

«Точно простачок или только спектакль разыгрывает?» – пытался понять Алексей.

– Купил, значит, коньячок, звоню нашему барину, мол так и так, повидаться бы, на кладбище не зову, холодно сейчас, а вот презент презентовать тебе на память хочу. Максимка этот, гад, посмеялся, мол, да ладно, братан, подъезжай к ЦУМу, прогуляемся по аллее.

– А квартира у Марии Аркадьевны где?

– Дык… Уже продали мы её.

– Мы – это кто?

– Так вот Максимка-то не успел в права вступить, а в завещании прописано, что в случае, если кто-то из наследников не вступит в права, то его доля должна отойти к другому наследнику, ну, то есть, мне. А квартира была в старом доме, около Слудской церкви.

– Понятно. Это центр, дорогая должна быть.

– Да не, это всё сказки, что дорогая. Мне риэлтор водила покупателей много, говорят, дорого, дорого, а я всё упирался. Ну, почти миллион сбросили, да мне хватит, чё, вон сколько можно не работать.