Он не любит меня

Я напрягаюсь, когда чувствую его теплые пальцы на поясе моих джинсов под толстовкой. Его пальцы умело расстегивают верхнюю пуговицу, и я задерживаю дыхание, когда молния поддается. Я не слышу этого, но чувствую это кожей нижней части живота. Мне следует отстраниться, но я знаю, что не могу.

Я не буду.

Он просовывает руку мне в джинсы, и я запрокидываю голову назад, когда чувствую, как его палец касается моего клитора поверх трусиков, и шепчет:

— Знаешь, почему они делают то, что я говорю, Руби? Потому что люди по своей природе собственнические и территориальные существа. В их случае они пытаются заявить о своих правах на территорию, на которую, как они думают, имеют право, потому что кто-то сказал им, что они красивые.

Я задыхаюсь, пытаясь вслушаться в его слова, в то время как напряжение между моих ног нарастает, увеличиваясь с каждой секундой. Я чувствую, что задыхаюсь, и сглатываю слюну, скопившуюся в горле, пытаясь сдержать стон, готовый сорваться с губ.

— Это приятно, не так ли, Руби? Чувствовать, как я тебя ломаю. Признай это. Признай, что ты хочешь, чтобы я был внутри тебя. Признай, что ты хочешь того же, чего хотят они.

Я никогда не признаюсь. Я бы призналась, но он играет со мной. Слезы текут в уголках моих глаз, потому что я хочу чувствовать его внутри себя, но я знаю, что это ничего не будет значить, кроме того, что он выскажет свою точку зрения. Он жаждет контроля и питается им.

Я начинаю бесстыдно тереться об его пальцы, и он хихикает мне в ухо.

— Хм… тебе нравится, не так ли, Руби, ощущение того, как я трахаю тебя пальцами, как кукловод, дергающий за ниточки?

Я мокрая, горячая и стыжусь того, как я позволяю ему играть мной. Для него это игра. Способ сломать меня, потому что я ушла от него. Он хочет причинить мне боль, но не понимает, почему я ушла, и что у меня не было выбора.

Никто не понимает, почему я держалась так долго. Почему я терпела боль. Почему я молчала и принимала ее. Все было ради него. Моя мать была куском дерьма, которая отказалась от меня с того дня, как я родилась. Она старалась при каждой возможности говорить мне, какой я была ошибкой. Она также обращалась со мной и позволяла всем остальным обращаться со мной, как с ошибкой, которой, по ее словам, я являюсь.

Мой отчим ненавидел, что я ускользала, пока он был на работе, пока моя мать получала очередную дозу своего любимого наркотика. Мет был ее любимым наркотиком, и она была готова на все, чтобы получить его. Я просто не хотела оставаться там, чтобы быть частью этого. Я не хотела смотреть, как она убивает себя, или смотрит на меня бездушными глазами, когда она под кайфом.

Это всегда был последний раз, говорила я себе, но я не могла отпустить Кая. Один день вел к другому и следующему. Я была наркоманкой, а Кай был моей зависимостью. Он был моим наркотиком, и я бы сделала все, чтобы получить следующую дозу, как и моя мать. Ее наркотиком была эйфория, а моим был день, проведенный с парнем, который украл мое сердце в одиннадцать лет и никогда не вернул его.

Я чувствую, как его эрекция позади меня становится все тверже с каждой секундой, когда он скользит пальцами в мою мокрую щель. Я кусаю губу, до крови и сдерживаю стон, чувствуя, что мои голосовые связки сейчас лопнут, как гитарная струна. Николь и Джен забыты, как фоновый шум.

— Ты такая мокрая для меня, Руби. Ты не хочешь говорить, поэтому я заставлю тебя чувствовать. — Говорит он, наказывая меня, скользя пальцами глубоко внутрь моей точки G. Я выгибаю спину, готовясь кончить. — Мне понравится, когда ты закричишь.

Николь и Джен стонут, пока Николь сосет киску Джен, но Кай, похоже, не проявляет интереса. Его лицо на моей шее, а губы царапают мою кожу, когда он говорит. Его твердый член превращается в стальное лезвие у моей задницы. Я отталкиваюсь от него, чтобы он знал, что я его чувствую.

— Кончи для меня, Руби. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь. Как сильно ты во мне нуждаешься. — Говорит он, неустанно трахая меня пальцами. Я больше не могу этого выносить и кончаю. Я кончаю сильно, сжимая его пальцы и желая, чтобы это был тот член, который сейчас прижат к моей заднице позади меня. Звезды взрываются в глубине моих глаз, как белый свет от вспышки камеры.

Я слышу стоны, но я чувствую облегчение, когда моя голова проясняется от интенсивного оргазма, который он мне подарил. Именно тогда я понимаю, что звук исходит от Джен, и она в настоящее время наблюдает за Каем, когда она кончает, сбитая с толку тем, что он даже не смотрит на нее.

Он вытаскивает свои пальцы из меня и вытаскивает руку из моих джинсов, держа ее на линии моего зрения.

— Вот, Руби. Попробуй свой стыд.

Он кусает кожу моей шеи, и я отшатываюсь, как будто меня ударили, и спрыгиваю с дивана, глядя на него. Его черные, как у одержимого демона, глаза напоминают мне о черном небе, его взгляд холодный и опасный. Неузнаваемый.

Он улыбается.

— Ты ничем не отличаешься. — Он указывает на Николь, облизывающую губы после того, как вылизала Джен. — Только они лучше. По крайней мере, они дерутся и умоляют о том, чего хотят.