Он/Она

– Согласен, детей я не хотел. Ни тогда, ни сейчас. Сразу после того, как прошёл обследование, сделал вазэктомию, чтобы ты точно не забеременела.

– Вазэ… – до меня медленно доходит смысл термина, озвученного Игорем.

Сволочь, какая же сволочь! В тот самый момент, когда я отчаянно пыталась стать матерью, проходя обследования и сдавая тонну анализов, мой муженёк спокойно наблюдал за моими бессмысленными потугами, потирая влажные ладошки. Трижды дура!

– Тогда мне тем более непонятен данный пункт договора, на что ты надеялся?

– Когда я понял, что пламенной любовью ты ко мне больше не пылаешь, а родственнички и подруга настраивают тебя против, решил идти ва-банк. Сделал почти год назад обратную операцию. Вазэктомия, как оказалось, обратима, правда, шанс на беременность снижается. Но ты всё никак не залетала. И – о чудо! – объявила о своей беременности, когда вышвыривала меня из квартиры. Я сразу понял, что папашки у твоего ребёнка нет, вот тут-то и пригодился договор. – Кажется, Лавийский смакует то, что произносит. О да, он собой безгранично доволен!

Закрываю глаза, переваривая каждое слово. Медицинские термины проносятся в голове, осознание, какой же Игорь козёл, просто размазывает меня по стулу. И как я всего этого не видела?

– Ты ничего не получишь! – бросаю зло в мужа.

– О, получу! Я даже уже посчитал сколько… – причмокивает. – Достаточно, чтобы жить, ни о чём не заморачиваясь, на протяжении многих лет. Можно сказать, я выиграл джекпот, милая! До встречи в суде, Васенька.

Игорь поднимается, обходит столик, направляясь на выход. И что же теперь делать?

– Пап, у меня большая проблема, – чуть ли не плача, оповещаю отца.

Глава 17

– Это что? – Папа листает договор, качает головой, иногда нецензурно выражаясь.

– Смотри седьмой, – вздыхаю.

– Сукин сын! – Папа даже привстаёт со стула. – Твою мать! Ты когда это подписала? – трясёт бумагами.

– Когда мы были в Париже, сразу после свадьбы. Я не помню этого договора! Не помню, пап… – оправдываюсь, чуть не плача.

– Ну ладно, всё, всё, – гладит меня по волосам, целуя в макушку. – Прости. Тебе волноваться нельзя. Просто я зол на Лавийского. Очень. Ну почему ты не слушала, когда все тебе говорили, какой он? Почему, дочь?

– Потому что любила… Наверное, – вздыхаю, понимая, что оправдание глупое.

Я не хотела видеть, оправдывая Игоря перед всеми и в особенности перед собой. На многое закрывала глаза, игнорируя противные звоночки несостоятельности собственного мужа.

– Всё можно решить, только нужно доказать, что ребёнок не Игоря, понимаешь?

– Не получится, – отрезаю.

Даже не желаю представлять, как я ползу к Рокотову, умоляя подтвердить в суде, что отец он. И это после того, как сама вчера отрицала данный факт, глядя ему в глаза.

– Васенька, ты знаешь, кто отец? – папа смотрит вопросительно, но спрашивает аккуратно, без нажима.

– Пап, женщина всегда знает, кто отец, поверь. Просто отец моего ребёнка… женат, – пора признаться хотя бы отцу. – Я не хочу разрушать чужую семью, не имею на это права…

– Понятно, – проводит рукой по волосам, сжимая пальцы на шее. – Значит, вариантов нет. Придётся платить этому мудаку по миллиону в месяц. И за что? А? Если бы ребёнок был его… а так…

– Пап…

– Я тебя не виню и безгранично рад, что отец моего внука не это убожество! Ладно, посоветуюсь с юристами. В первую очередь нужно выяснить, насколько правильно с юридической точки зрения составлен брачный договор, а потом посмотрим. Когда заседание?

– Через семь дней, – осекаюсь, – уже шесть.

– Понял…

– Можно? – Знакомый голос заставляет повернуться и меня, и отца.

Рокотов… А вот и папа моего малыша пожаловал, собственной персоной…

Встречаюсь с ним взглядом, и тело мгновенно вспыхивает, как по щелчку. Я когда-нибудь перестану так на него реагировать?

– Конечно, Герман! – Отец старается быть приветливым, хотя напряжён, я чувствую. – Мы же договаривались о встрече. Василиса освободилась, готова к сотрудничеству с тобой.

А я готова? И почему меня никто не предупредил? Мало мне проблем, так ещё Рокотов и бесконтрольное влечение к нему. Как с ним работать, если в его присутствии я с трудом могу членораздельно разговаривать? Да и вообще разговаривать…

Вчерашняя сцена в лифте дала чёткое понимание – каждое прикосновение Германа меня парализует, и вот я, согласная на всё, растекаюсь в его руках горячей патокой.

– Отдел рекламы моей компании примерно набросал, чего мы хотим и что требуется. Изучите, Василиса Марковна? – смотрит на меня в упор.

Молча кладёт файл на стол, подталкивая ко мне, но сам остаётся на приличном расстоянии. Видимо, понял, что подходить ближе не стоит.

Пролистываю всё, что принёс Герман, внимательно рассматриваю, включаюсь в работу, пытаясь отстраниться от мыслей личного плана о нём.

– Я сейчас вернусь. – Папа берёт брачный договор, намекая, что посетит юристов компании.