Он, она и ее дети

— Это так странно, — воскликнула Барбара Пейнтер, — и одновременно так мило! Просто не верится, что вы приехали. Мне кажется, будто я давно знаю вас.

— Мне тоже. — Фредди, улыбаясь, смотрел, как она разливает чай по чашкам.

Квартира — при взгляде снаружи ее трудно было назвать домом — оказалась внутри уютной, ухоженной и гостеприимной. Гостиную оживляли яркие диванные подушки и картины, а также вставленные в рамки фотографии Эми, которые стояли везде и рассказывали о разных этапах ее жизни.

Барбара заметила, что он смотрит на фотографии.

— Кое-кто говорил мне, что я превратила квартиру в алтарь, но эти снимки всегда здесь были. Я не расставляла их после ее смерти. Ее отец ушел еще до рождения Эми, так что мы жили с ней вдвоем. Почему мне нельзя выставлять фотографии человека, которого я любила больше всего на свете?

— Вы абсолютно правы.

Фредди не представлял, как Барбара Пейнтер может продолжать жить. Несправедливость случившегося была выше его понимания. Когда в мире так много грабителей, насильников и серийных убийц, почему умирают такие девушки, как Эми?

Казалось, Барбара прочла его мысли.

— Ты просто смиряешься с этим, — сказала она. — Заставляешь себя каждое утро вставать с кровати. Пытаешься стремиться к чему-то, пусть это что-то мелкое и незначительное. О Господи, я начинаю говорить как психотерапевт.

— Вы ходили к нему?

Она сморщилась.

— Ходила. К ней. Недолго. А потом смахнула бумаги с ее стола и велела заткнуться к чертовой матери.

— И вам от этого стало лучше, — усмехнулся Фредди.

Барбара была полной женщиной с темно-русыми волосами, ясным взглядом и разрушительным чувством юмора. Она разменяла шестой десяток и обладала потребностью заботиться об окружающих. Весь час, прошедший с приезда Фредди, они предавались воспоминаниям о Мэри и Эми и говорили о его опухоли. Между ними установились теплые и доверительные отношения.

— А потом она встала на четвереньки и собрала с пола все бумаги, до последнего листика, — продолжала Барбара. — Сказала, что это не имеет никакого значения! Господи, я не могла поверить — ведь я вела себя как капризная принцесса! Я могла бы разрисовать ей лицо фломастером, и она бы мне не помешала. Ну разве не смешно? Я могла вытворять что угодно. Ой, смотрите, вы допили чай. Выпьете еще чашку?

— Спасибо.

Фредди посмотрел на часы и обнаружил, что пора принимать дневную порцию лекарств. Вынув баночку из внутреннего кармана пиджака, он несколько минут сражался с крышкой, оснащенной защитой от детей, а потом вытряхнул несколько таблеток на ладонь. И добавил несколько таблеток обезболивающих, потому что у него страшно болела голова.

— С моей стороны было бестактностью говорить о необходимости к чему-то стремиться, — сказала Барбара. — Какой срок вам отвели врачи?

— Год. Примерно. — Фредди высоко оценил ее прямоту. — Но это было летом, так что осталось восемь-девять месяцев.

— Эми была бы польщена, когда узнала бы, что вам понадобились ее услуги. И что же вы теперь будете делать?

Фредди пожал плечами и проглотил таблетки, одну за другой.

— Дам объявление, наверное. Устрою смотрины и попытаюсь найти человека, которого смогу выносить рядом. Что-то подсказывает мне, что из меня не получится терпеливый пациент.

— То есть вы склочный зануда? В свое время я имела дело с такими, поверьте мне, — весело заявила Барбара. — Когда Эми ухаживала за вашей женой, она рассказывала, чем я зарабатывала на жизнь?

— Что-то не припомню. — Покачав головой, Фредди спросил: — И чем же? Кем вы работали, вышибалой в ночном клубе?

— Какая наглость с вашей стороны! Да вы взгляните на ту фотографию, вон там, на стене.

Фредди послушно встал и подошел к висевшей на стене пробковой панели, к которой были в хаотичном порядке приколоты несколько фотографий без рамок, визитные карточки таксомоторных компаний, памятки с рукописным текстом и листочки с телефонными номерами. На одном из снимков были запечатлены Барбара и Эми. Одетые в одинаковую униформу, они, смеясь, выслушивали друг друга стетоскопами.

— Вы были медсестрой?

— Я и сейчас остаюсь ею, — кивнула Барбара.

— А где вы работаете?

— Нигде. Я ушла на пенсию в марте. — Помолчав, она сказала: — И с тех пор умираю со скуки.

Фредди боялся задавать вопрос, но все же преодолел себя:

— А как вы смотрите на то, чтобы в течение нескольких месяцев поухаживать за склочным занудой, пока он не сыграет в ящик?

— Если вы наорете на меня, можно мне будет наорать на вас в ответ?

— Я был бы оскорблен, если бы вы этого не сделали, — ответил Фредди.

— В таком случае давайте попытаемся. Вы хотели Эми, но ее нет, и вместо нее вы получаете меня. — Глаза Барбары Пейнтер блестели, когда она с гордой улыбкой смотрела на приколотый к пробковой панели снимок, на котором она была вместе с Эми. — Знаете что? Думаю, она была бы в диком восторге от этого.

Глава 48

У Лотти зазвонил мобильник, и на нее уставились пятьсот пар глаз. Бормоча всем и каждому: «Простите, извините», — она вскочила и поспешила к выходу.

Это был Себ.

— Привет, красавица, как ты?