Он, она и ее дети

Не знаю, следует ли мне писать об этом (я слегка захмелела), но искренне сожалею, если написала в конце своего последнего письма «Люблю и обнимаю». Я хотела написать «Всего хорошего», но мне заморочили голову — что в этом странного? — и я перепутала тебя с Джоджо. В общем, я хочу сказать, что думала, что пишу письмо Джоджо, а не тебе. Ведь не могла же я тебе написать «Люблю и обнимаю» и добавить череду поцелуев.

Запрокинув голову, Крессида допила вино и вытерла капли с подбородка. «Давай продолжай, заканчивай эту неприятную работу».

Дело, естественно, вовсе не в том, что ты мне не нравишься. Ты очень хороший человек, и я с нетерпением жду от тебя писем. Надеюсь, что мое последнее послание не напугало тебя до потери сознания. Хотя оно не могло бы напугать, если бы я не написала «Люблю и обнимаю». В общем, я просто хочу объясниться. Еще раз извини. Пожалуйста, ответь мне побыстрее, чтобы я знала, что ты не считаешь меня помешанной. Пока не ответишь, я буду мучиться сомнениями.

Всего хорошего,

Кресс.

Видишь? Никаких поцелуев.

(Пока.)

Нормально получилось? Письмо дружеское и легкое. С разъяснениями, но при этом беззаботное. Да, все получилось отлично. Великолепно. Том не обидится, он поддразнит ее, и скоро это письмо превратится в их общую шутку.

Он все поймет.

Ощутив небывалое облегчение, Крессида нажала на «Отправить».

Все, дело сделано.

Пора спать.

Глава 29

Что случилось с Эмбер?

Лотти взяла на утро отгул и, чтобы подправить настроение и предотвратить перспективу навечно остаться разведенкой, отправилась в салон стричься и делать темно-рыжие «перышки». Обычно ей нравилось бывать в салоне с его шумной, пропитанной сплетнями и парикмахерскими запахами уютной атмосферой. Но сегодня выяснилось, что другие мастера в отпуске, поэтому они с Эмбер оказались вдвоем. И впервые с незапамятных времен разговор у них клеился.

Более того, гробовое молчание между попытками вести беседу становилось все более неловким.

Промучившись еще пятнадцать минут, Лотти спросила:

— Эмбер, что-то не так?

Эмбер, стоявшая позади кресла, пожала плечами:

— Не знаю. А есть чему быть не так? — Она помолчала. — Рассказывай.

Действительно, что-то было не так. Лотти тряхнула годовой, и длинные полоски фольги у висков взлетели и опустились, как уши спаниеля.

— Что рассказывать?

Эмбер отложила плоскую щетку, которой наносила краску.

— О Марио.

— О Марио? У него все в порядке. Честное слово! — Лотти гадала, слышала ли Эмбер о коротком флирте Марио с Карен Крейн.

— Я знаю, что у него все в порядке. — В зеркале взгляд Эмбер был тверд. — Я просто хочу знать, встречался ли он с кем-нибудь.

Лотти заерзала и сплела пальцы под темно-синей пелериной, наброшенной на плечи, а затем как можно убедительнее проговорила:

— Нет, не встречался.

— А я думаю, что встречался.

— С кем?

Снова пауза. Наконец Эмбер ответила:

— С тобой.

Лотти расхохоталась от облегчения.

— И все только из-за этого? — отсмеявшись, спросила она. — Ты думаешь, что между мной и Марио что-то есть? Эмбер, да я бы сама тебе рассказала, если бы было. Но ничего нет. Я бы сама на это не пошла, ни под каким видом! Поверь мне.

Эмбер медленно выдохнула. Потом кивнула. Ее розовые, с серебром, сережки звякнули, когда она потянулась за листками фольги.

— Ладно. Извини. Я верю тебе. Просто... вчера я зашла в магазин, и Тед очень удивился, увидев меня.

— Ну, потому что тебя не было целых две недели.

— Я тоже так подумала. Но потом он сказал, будто решил, что вы с Марио снова стали жить вместе. А потом в разговор вмешалась одна старушка и заявила: «Именно так я и подумала, ведь он ночевал в "Домике волынщика”».

Местные сплетницы. Почему нельзя связать их и утопить в озере?

— Он спал на диване, — сказала Лотти и опять заерзала, поняв, что последует дальше.

— На диване, — кивнула Эмбер. — Замечательно. Но мне хотелось бы знать, — медленно продолжала она, — чья это была идея, чтобы Марио перебрался к вам.

— Ну, дети были в восторге, — бодро начала Лотти, однако взгляд Эмбер заставил ее замолчать.