Он, она и ее дети

— Это непредсказуемо. Иногда на несколько минут. А иногда на много часов. — Лотти повернулась спиной к окну и, дождавшись, когда глаза привыкнут к темноте, попыталась определить, где Тайлер. — Ой, извини. — Она вытянула вперед руку и случайно задела его.

— Не извиняйся. — Как ни странно, голос Тайлера действовал на нее умиротворяюще. Она ощутила его дыхание на своей шее и почувствовала... ну и ну, нечто, что ей совсем не следовало чувствовать. — Как там дети?

— Нормально. Они у Марио. Я не оставила их дома одних, если тебя это интересует.

— Ясно. Хорошо. — Он помолчал. — Как я понимаю, им нравится твой новый приятель? Этот... Себастьян.

— Они в восторге от него. — Договорив, Лотти услышала, как Тайлер тяжело вздохнул.

— Неразборчивые.

— Он тебе просто не нравится, или ты ревнуешь?

Лотти поняла: если бы свет был включен, она не решилась бы задать этот вопрос. Несколько мгновений стояла тишина, нарушаемая воем ветра снаружи и шумом дождя, который дробно стучал в окна, как будто снаружи в стекло бросали гравий.

— Я думаю, что он недостаточно хорош для тебя, — наконец сказал Тайлер.

— И?..

— И я не понимаю, что такого потрясающего ты в нем нашла.

— И?..

— И... вероятно, я немного ревную. Ты сама спросила. О, опять эти восхитительные ощущения. Затрепетав от восторга, Лотти шагнула к нему и затаила дыхание. Она поступает плохо, ей не следует даже думать об этом, однако и Тайлер поцелует ее сейчас, она не удержится и ответит его поцелуй. Конечно, если им удастся отыскать губы друг друга в непроглядном мраке.

— Почему-то я твердо уверен, что ты и так об этом знаешь, — проговорил Тайлер.

У Лотти по спине пробежали сладостные мурашки. Боже, она не должна этого допускать — они с Себом уже превратились в добропорядочную пару. Сколько тысяч раз она читала Марио лекции о грехе обмана? А теперь сама поступает точно так же, как он. Она превращается в шлюху, и ей должно быть стыдно за себя. Только проблема в том, что ее совесть последовала примеру Марио и ушла гулять в неизвестном направлении. Себ замечательный, однако нельзя не принимать во внимание тот факт, что ее чувства к Тайлеру сильнее и в настоящий момент она могла думать лишь о том, каково это будет, когда...

«Тру-ля-ля, тру-ля-ля», — заиграл мобильник Лотти, разрушая очарование момента. Словно в тумане она сунула руку в карман флисовой рубашки и достала телефон.

— Мам! А у нас вырубили электричество! — Это был Нат, и его голос звенел от восторга.

— Знаю, дорогой. У нас тоже.

— Нигде нет света! И телевизор не показывает! Даже «Плейстейшн» не работает!

Лотти улыбнулась.

— Вот потому это и называется отключением электричества.

— И тостер тоже не работает! Но папа говорит, что можно насадить хлеб на вилку и поджарить его на огне, и тогда получится тост, и мы собираемся это сделать. Правда, круто?

— Круто. — Лотти согласно кивнула.

Тайлер отошел от нее. В слабом свете, отбрасываемом экраном мобильника, она смогла разглядеть отчужденное выражение его лица. Она разговаривает со своим сыном, и Тайлер решил отстраниться от этого мысленно и физически.

Именно этот момент Нат и выбрал, чтобы спросить:

— А что ты делаешь, если в «Хижине менестреля» нет света?

Хороший вопрос. «Готовлюсь приступить к разврату и броситься на шею тому, кого ты ненавидишь сильнее всех на свете», — подумала Лотти.

— Ну, тут натекло много воды, надо ее всю собрать. Наверное, мы зажжем свечи и будем работать... ой.

Свет мигнул и зажегся. Подача электричества возобновилась. В первое мгновение освещение показалось настолько ярким, что ослепило.

— Ой, нет! — разочарованно простонал Нат. — Свет дали. Теперь мы не будем жарить тосты на огне — а мне так хотелось!

— Ну вот, — сказала Лотти, отсоединившись. — Хорошо, что хотя бы есть свет.

На секунду ее охватила такое же сильное, как у Ната, желание, чтобы свет снова вырубился, чтобы они снова погрузились в темноту. Однако она знала, что это ни к чему хорошему не привело бы, потому что момент уже прошел. В него ворвалась реальность и вернула им здравый смысл, а свет в спальне выступил в роли ушата холодной воды. Устыдившись самой себя, Лотти поняла, что хоть она и не набросилась на Тайлера, как голодная собака, но была близка к этому.

Тайлер же, который внимательно наблюдал за ней, наклонился и взялся за угол одеяла.

— Отлично. Продолжим работу.

Глава 44

Лотти столкнулась с Крессидой у дверей поселкового магазина. Заглянув в сумку Крессиды, она многозначительно изогнула бровь:

— Всегда считала тебя добропорядочной домохозяйкой. Ну что, объяснишь мне правило офсайда?

Крессида зарделась.

— Том и Донни приезжают на выходные.

— И ты собираешься вызвать их на матч по футболу?

— Не издевайся надо мной. Они будут ночевать в гостевой, — пояснила Крессида. — Я только что постелила чистое белье и обустроила комнату, чтобы они чувствовали себя как дома, но для Донни там ничего интересного нет. На тот случай, если он проснется рано и захочет почитать. К тому же он любит футбол.

— Ему тринадцать, — сказала Лотти. — Наверное, он предпочел бы «Плейбой».