Он, она и любовь

К завтраку, спустилась в столовую. Сегодня поеду в университет, подавать документы на поступление. Когда мама была ещё жива, мы часто разговаривали и строили планы, на мою дальнейшую жизнь. Она предлагала поступать на экономический, и я согласилась с ней. Точные науки, всегда были моими любимыми предметами, а вот гуманитарные, как то не очень, поэтому школу я окончила «хорошисткой». Потом, (сердце моё быстро застучало), я заеду к деду и, возможно, увижу Алекса.

Мои ожидания меня не обманули! Я увидела его, наконец! Боже! Он ещё красивей, чем на фотографии! Егор Константинович, любит говорить, что мужчины в их роду, все высокие и статные, и он не преувеличивал. Алекса, природа, так же, не обделила. Фигура, классический треугольник: широкие плечи и узкие бёдра. Белая хлопковая футболка-поло, сексуально обтягивала его накаченный торс и красивые мускулистые руки, а чёрные джинсы сидели, как влитые.

Дед обрадовался появлению внука и представил нас. Саша прошёл мимо, и сел на диван, не спуская с меня глаз. Я чувствовала, как щёки мои полыхают.

— Это твоя подопечная, Саша! — сказал дедушка.

— Она вполне себе, взрослая девочка, чтобы опекать её, — продолжая сверлить меня глазами, парировал Алекс.

— Саша! Ты обещал мне!.. — с недовольством, рыкнул дед.

— Не волнуйся! Если обещал, значит, выполню! — усмехнулся Саша.

— Генрих Янович сказал, что ты отказываешься жить в особняке? — упрекнул внука Егор Константинович.

— Не так чтобы отказываюсь!.. Но я не готов! Слишком тяжелы воспоминания, особенно, после твоего сегодняшнего рассказа!

— Какие вы все нежные, — пробурчал дед. — Соньке страшно одной, в большом доме…

«Зачем он это говорит? Я сейчас, со стыда сгорю!» — подумала я.

А Саша продолжил:

— Разве, в доме нет прислуги? Или, подружку пусть позовёт!

Дед недовольно посмотрел на мужчину, но ничего не сказал. А Саша, продолжая изучать мою внешность, с усмешкой, спросил:

— А Соня говорить умеет?

— Что за дурацкий вопрос! — возмущённо проговорил дедушка.

— Почему дурацкий? За всё это время, что я нахожусь здесь, она не проронила ни единого слова! — с иронией произнёс мужчина.

Щёки мои, опять запылали. «Веду себя, как провинившаяся школьница: то краснею, то бледнею!» — ругала себя я.

— Что Вы хотите от меня услышать? Я не знаю Вас совсем, и не представляю, о чём говорить! — выдала я.

— Давай на «ты»! И можно поговорить о твоём парне! — насмешливо сказал Алекс.

«Что?.. О чём он?.. О каком парне он говорит?» — растерялась я. «Всё это время, думала только о тебе! Мне не нужен, никто другой!»

— У меня нет никакого парня, — испуганно прошептала я.

— Нет?.. У такой красавицы нет поклонника? Да что здесь происходит? — удивился Саша.

— Не смущай, Соньку! — засмеялся дед.

Алекс не сводил с меня глаз, и я чувствовала, как тело моё, то покрывалось испариной, то замерзало, покрываясь пупырышками.

— Пожалуй, я перееду в особняк, — прищурив глаза, сказал Саша.

У меня появилось двоякое ощущение. С одной стороны, хотела находиться рядом с любимым, а с другой — что-то тревожило меня.

— Я рад, что ты принял такое решение! — взбодрился дедушка. — Буду спокойно дожидаться операции, без переживаний за Соньку!

— Врач уже назначил день? — поинтересовался Алекс.

— Да… Сказал в среду… Только в какую, не понял! В эту, или через неделю, — как то обречённо, сообщил Егор Константинович.

— Тебя, что-то беспокоит? — насторожился Саша.

Дедушка усмехнулся и сказал:

— Да что меня может беспокоить?.. Просто, умереть хочется спокойно… А не на операционном столе…

— Что ты такое говоришь? — испугалась я.

— Дед! Не наводи тоску! — иронично произнёс Алекс.

Попрощавшись с Егором Константиновичем, мы вышли из палаты и в фойе клиники, столкнулись с Фишманом. Возможно, мне показалось, но в глазах Генриха Яновича, я увидела ненависть и раздражение, по отношению к Алексу. И я понимаю, почему! На фоне Александра, Фишман выглядит, мерзким, противным сморчком. Но, взглянув на меня, он расплылся в слащавой улыбке и произнёс:

— Сонечка! Вы уже уезжаете?

— Да!.. — резко ответила я.

— Жаль!.. Хотел побеседовать с вами… — чуть наклонившись и, стараясь говорить тише, прошептал мужчина, нежно прикоснувшись к моей руке.

Я отпрянула от него и чуть не врезалась спиной, в Алекса. Он остановил меня, обхватив плечи, своими большими и горячими ладонями. Я вздрогнула и замерла, боясь пошевелиться, но Саша, тут же, отпустил моё тело. Кожа, где находились руки любимого, горела, как после ожога.

Не стала отвечать Фишману, а обошла его и, направилась к машине.

— Он пристаёт к тебе? — услышала голос Алекса.

— С чего ты взял? — испуганно пролепетала я.

— Это видно… Или, ты позволяешь ему, что-то больше, чем эти мимолётные прикосновения?

Я развернулась и, не соображая, что делаю, влепила звонкую пощёчину, своему обидчику. В глазах Александра, заметила злость, перерастающую в ярость. Он, с силой, сжал кулаки, но справившись с эмоциями, прорычал:

— Не смей!..

Испуганно глядя на мужчину, прижала ладони к груди и прошептала, еле слышно:

— Прости, пожалуйста… Я не хотела…