Он, она, они

Придя домой, я тут же отправил пьесу. А не показал я ему «Одноклассницу» раньше из-за того, что там довольно иронически изображен военкомовский чиновник, который приносит парализованному ветерану Афгана к сорокалетию протезы, сначала – руку, потом – ногу. Я решил: военные все равно не пропустят. Но вежливые люди в погонах оказались гораздо терпимее к инакомыслию, нежели наши либеральные худрантье. Кстати, с Б. Морозовым в начале нулевых я вел переговоры о постановке «Халам-бунду». Он взял у меня пьесу, а позвонил через полгода, когда уже шли репетиции на сцене МХАТа им. Горького и поезд, как говорится, ушел. Итак, вечером того же дня я отправил ему «Одноклассницу», а рано утром раздался звонок, и я услышал голос Морозова:

– Никому больше не отдавайте! Начинаю репетиции. Я двадцать пять лет после «Смотрите, кто пришел!» не ставил современных пьес. Ждал. И дождался…

«Однокласница» вот уже почти десять лет идет в Театре Армии на аншлагах. Ко мне подходила зрительница, смотревшая спектакль в пятый раз. С таким же успехом пьесу играют по всей стране. Вы думаете, ее отметили хоть какой-то премией? Ничуть. Повторю: современное театральное пространство – «майдан», где чужие не ходят. Я и тут стал нарушителем конвенции. Ведь мои пьесы – живое отрицание модной идеологемы. Суть ее проста: социально-нравственный театр умер, массовый зритель атомизировался, настало время лаборатории и эксперимента, большие залы может собрать только Куни в хлорвиниловом переводе Мишина. Нынешняя драматургия – дело камерное, в зале достаточно десятка единомышленников. Не больше. А лучше пьесу вообще не ставить – прочитал по ролям в узком кругу, и вся недолга. Да и актера следует теперь называть «транслятором». Я не шучу и не впадаю в гротеск. Так оно и есть! Но мои пьесы идут от Калининграда до Владивостока, годами собирают полные залы, играются по несколько раз в месяц и дают сборы. Ведь это надо как-то объяснить, вписать в теорию театра для немногих или признать: большинство модных драматургов просто элементарно не владеют профессией. Если вы не способны сочинить пьесу, собирающую сотни зрителей, это ваша личная проблема. Не надо объявлять пустые залы тенденцией, сваливая вину на зрителей. Зритель у нас хороший, он гораздо лучше драматургов. Но тогда что делать с «Золотыми масками», которыми они обвешаны, как вожди ацтеков? Проще объявить нарушителя конвенции недоразумением и забыть. Так и поступают. Однако Паралимпийские игры существуют не вместо, а параллельно с нормальной Олимпиадой. Новая драма хочет быть вместо нормальной драмы. Увы, агрессивное дилетантство – болезнь нашего времени, поразившая все сферы деятельности.

6. Как боги

Наверное, самая на сегодняшний день востребованная моя пьеса – мелодрама «Как боги…». В Москве ее поставила на сцене МХАТа имени Горького Татьяна ДороНина. Кстати, у этой пьесы занятная судьба. Сюжет давний. Много лет назад мы даже попытались с Владимиром Меньшовым написать сценарий по этой идее. Придумал я и название – «Зависть богов». Но сценарий не пошел. Впоследствии создатель «Ширли-мырли» использовал это название для своего фильма, поставленного по сценарию Мареевой «Последнее танго в Москве». Сценарий, кстати, хороший, но антисоветский на вегетативном уровне. Владимир Валентинович звал меня принять участие в переработке материала, но я, поблагодарив за доверие, сказал, что чужими фобиями не занимаюсь.

Этот сюжет долго хранился в запасниках моей памяти, пока вдруг не очнулся, соединяясь с китайской темой, а она пришла мне в голову, когда я на Тайване в музее разглядывал бронзовый жертвенник, отлитый тысячи лет назад, и вдруг подумал: «А ведь к такому сосуду должен быть приставлен один из многочисленных китайских божков!» И вот в квартире отставного дипломата Гаврюшина появляется жертвенник эпохи Тан с приданным к нему китайским домовым…

Критик Григорий Заславский, знаменитый своими галстуками-бабочками, прочитав пьесу «Как боги…» в журнале «Современная драматургия», говорят, раздраженно вскрикнул:

– Но ведь так сейчас никто не пишет!

Я воспринял это как похвалу…

Должен сознаться: поначалу я отдал готовую пьесу Борису Морозову, так как давно обещал ему новую вещь. Однако в Театре Армии в ту пору случилась административная смута, и было не до премьер, даже договор со мной все никак не могли заключить. Но я, как человек привычный, терпеливо ждал. Тем временем опубликованная пьеса «Как боги…» оказалась в литчасти МХАТа им. Горького. Неожиданно Татьяна Васильевна Доронина пригласила меня на обед: «Вы наш давний автор, приходите – потолкуем…» Я с удовольствием пошел. Мы выпили вина за успех недавно поставленной на мхатовской сцене режиссером Дмитриевым театральной версии «Грибного царя», поговорили о ситуации в российском искусстве. Дело шло к десерту, но помощница принесла на подносе не кофе, а листочки бумаги, каковые и положила передо мной.

– Что это?

– Договор на вашу пьесу «Как боги…», – улыбнулась ДороНина.

– Но я же…