Он тебя проспорил

Но я знаю, что Алек давно мечтал занять этот пост. И он даже обиделся на решение отца. Теперь его обида может сыграть мне на пользу.

Звоню ему и предлагаю встретиться где-нибудь, обсудить важный для него вопрос.

В ресторане сразу перехожу к делу, говоря, что готов уступить ему этот пост в правительственном совете. И отец не будет особо возражать, когда узнает причину, по которой я сделал это.

Уверен, он просто откажется от меня. На словах уж точно. Но это меня точно не останавливает.

Алек с интересом слушает меня. И только одно не дает ему покоя. Причина. Почему я так поступаю.

Но я не хочу рассказывать всем о своей тайне. Пусть это будет моя тайна. Моя и Лисенка.

Последующие дни я провожу в переговорах. С Алеком. С султаном. С родителями Шейназ.

Нелегко, но, вроде как, решение находится.

Для меня самое главное — чтобы мне не запретили въезд в страну. Ведь у меня здесь мама. Братья и сестры. Я должен иметь возможность приезжать к ним.

То, что жить я тут не буду, я уже знаю точно.

Я хочу вернуться к Лисенку. Пробовать жить с ней.

Ночами, лежа в своей комнате, я все сильнее понимаю, как мне плохо без нее. Без новостей о ней. Без ее голоса. И без ее пугливых глаз.

Мне хочется взять ее на руки. Прижать к себе. И просто сидеть так с ней. Даже не трахая. Не целуя.

Может, это и есть любовь? О которой так много говорят и о которой я ничего не знал до этого.

Мама говорит, что это она самая, раз я готов на такие поступки ради женщины. Ради одной единственной женщины.

Мне хочется поделиться этим новым чувством с Лисенком. Но как?

Ее номер до сих пор не отвечает. А потом вообще выдает сообщение, что абонент заблокирован. Отцу звонить бесполезно.

И я беспомощно жду разрешения всех вопросов, чтобы сразу же купить билет и улететь. К ней. Теперь уже навсегда.

В один из вечеров мои раздумья прерывает телефонный звонок. Звонит Марат.*

— Арман, — он сразу же переходит к делу, — Лизу арестовали.

Не верю в услышанное. Что за бред? За что?

— Что ты такое говоришь? Как арестовали?

— Я сам вот только узнал. Налоговые махинации, — отвечает Марат.

— Что за бред? — произношу я уже вслух.

— Пока толком ничего не понял. Но решил, что должен позвонить тебе. Вдруг ты не в курсе.

— Ты правильно сделал. Спасибо, Марат. Что еще известно?

79. Лиза

— Лисова! На встречу с адвокатом, — кричит конвойный в камеру и я нехотя поднимаюсь с кровати и иду на выход.

— Вчера же встреча была, — говорю слабым голосом.

У меня нет особого желания встречаться с моим адвокатом. На первой же встрече он ясно дал понять, что стараться для меня не будет. Что его оплачивает мне государство по самым низким ставкам. И приоритет он отдаст другим своим делам.

К тому же, изучив мое дело, он безапелляционно сказал, что шансов у меня нет. Моя вина на лицо. Подпись свою я не оспариваю. Деньги ушли во время моего директорства. Так что… надо готовиться.

И после услышанного мне стало уже все равно. Я не справлюсь. Мне не тягаться с теми, кто все это устроил.

Хотелось плакать. Но не от обиды за себя. Нет. А от той безвыходной ситуации, в которую я вогнала другого человека.

Человека, которого еще даже нет.

Я была на втором месяце беременности…

В кабинете врача СИЗО это прозвучало как приговор. Я обрекла своего малыша на рождение и первые годы жизни в тюрьме.

Ни в чем неповинный малыш будет воспитываться за решеткой, изредка видя мать и никогда не увидев отца.

Арман уехал. Он не узнал, что у меня будет ребенок. Его ребенок. Да и нужно ли ему это было?

Не уверена, что я сказала бы ему, даже если бы он был тут, рядом.

Это будет только мой ребенок.

Каждый вечер я засыпала, обнимая живот. Боялась еще одного приступа. Как тогда.

Врач сказал, что у меня угроза выкидыша и по-хорошему мне бы надо в больницу. Но об этом тоже должен ходатайствовать мой адвокат. А ему было не до этого. Поэтому я сама старалась беречь себя. Не нервничать лишний раз. Ни вступать в споры со следователем.

Я просто текла по течению, понимая, что от меня уже ничего не зависит.

Даже маме я не стала пока рассказывать эту новость. Потому что она стала нервничать бы еще больше. И это опять же отразилось бы на мне.

Была ли я счастлива, узнав о своей беременности?

Да. Я хотела этого ребенка. Я буду любить его за двоих родителей. И ради него я сделаю многое. Выдержу эту тюрьму. Этот срок. И вернусь к нормальной жизни.

Равнодушно, опустив голову, вхожу в комнату для встреч с адвокатом.

— Здравствуйте, — слышу незнакомый голос с сильным акцентом.

Быстро поднимаю взгляд.

Совершенно другой мужчина в дорогом костюме. И сразу видно, что иностранец.

— Елизавета Андреевна, — говорит он опять на ломаном русском, — Вы не возражаете, если мы по-английски с Вами обсуждать будем?

Конвойный как раз оставляет нас наедине.

— Конечно, — соглашаюсь я и сразу перехожу на английский, присаживаясь на стул. — Здравствуйте, а Вы кто?

Мужчина садится напротив меня и широко улыбается.

— Я Ваш новый адвокат. Меня зовут Колин.

Он протягивает мне визитную карточку. С удивлением обнаруживаю на ней название известной международной адвокатской конторы.