Он тебя проспорил

— Пойдем попьем чая, мам, — говорю я и веду ее, обняв за талию, на кухню.

Там рассказываю ей о предложении Стива. Мама всплескивает руками. И тогда мне приходится рассказать ей и о посещении Антона, и о словах адвоката, что меня подставили, подсунув липовые документы и воспользовавшись моей наивностью.

Мама вздыхает, но не перебивает. Дает мне договорить.

— И что ты думаешь? — спрашивает в конце.

Пожимаю плечами и смотрю в окно.

— Мне страшно, мам. И Антон, и Дженаб обладают властью. Что у них на уме, я не знаю.

— А что с Арманом? — спрашивает мама.

Я так и не сказала ей, что ребенок его.

— Не знаю, — отвечаю, закусывая губу. — Он улетел домой. Больше я ничего не знаю.

Мне хочется рыдать, но я не могу себе этого позволить.

— Вот, что я тебе скажу, Лиза, — произносит мама, теребя салфетку в руках. — Надо уезжать. Я боюсь за тебя. Это страшные люди и они ни перед чем не остановятся.

— А ребенок? — спрашиваю я. — Надо сказать Стиву.

— Не надо, — уверенно говорит мама. — Скажешь, что его. Потом. Когда случится у вас.

Смотрю на нее круглыми глазами.

— Как? Ты что, мам? Я не буду врать.

— Ты хочешь, чтобы твой ребенок рос счастливым? С живой мамой? Да еще и с папой? Тогда будешь. И врать. И притворяться.

— Я скажу ему.

— Нет. Стив — реальная возможность уехать подальше от них. А если он испугается? Куда тебе деваться? Ты не скажешь ему. Пусть у ребенка будет отец.

— Но, — задумываюсь, — если он не будет похож на него. Он не будет похож. Совсем.

И это правда. Стив — голубоглазый блондин. Арман… полная противоположность.

— Ну и что? — спокойствие мамы на этот счет меня поражает. — Мало ли не похожих на родителей детей рождается? Скажем, что он на отца твоего похож. Даже фотографию покажем.

Я молчу. Опять смотрю в окно.

Решение, которое сложно принять. Но сделать это необходимо. Не ради себя. Ради ребенка.

— Арман, значит? — вдруг спрашивает мама.

Быстро перевожу на нее взгляд. Она пристально смотрит на меня.

Я молча киваю.

83. Арман

Дни. Недели. Недели ожидания тянутся бесконечно долго.

Я у себя на Родине. Но почему меня так и тянет назад. И здесь уже ничего не держит. Только мама.

Ее уже выписали из клиники и теперь мы много времени проводим вместе.

Отец так и не появился.

Много сил, времени и средств ушло на то, чтобы добиться согласия султана на разрыв договора на брак с Шейназ.

Я так и не увидел ее. Да мне это и не нужно. Уверен, ей найдут достойного мужа.

Чтобы откупиться от родителей Шейназ, мне пришлось продать свои акции компании. По закону я должен был предложить их выкуп сначала другим акционерам. И их выкупил отец. Через адвоката. Мы с отцом даже не обмолвились словом по поводу сделки.

Была ли у меня за это обида на него? Нет.

После того, как он поступил с Лизой, я фактически вычеркнул его из жизни.

Никто из моего здешнего окружения не понял моего поступка. Ни разрыва договоренностей с родителями Шейназ, ни отказа от поста в Правительственном совете. Да, я никому и не объяснял. Зачем?

Все знала лишь мама.

Я не ожидал, что она так близко воспримет к сердцу мои проблемы.

Она много расспрашивала меня о Лисенке.

И, когда узнала, что она оказалась в тюрьме, то даже расплакалась.

Я и сам был готов разбить все в комнате после телефонного разговора с Маратом, в котором он сообщил мне это известие.

Я злился на собственное бессилие.

Она там, в тюрьме.

А я здесь. И не могу помочь ей. Не могу прижать к себе. Дать ей уверенность…

Все, что я могу, — нанять хорошего адвоката.

С поиском адвоката сильно помог Марат. Он находит самого лучшего адвоката по подобным делам. Его гонорар бьет все рекорды. Но цена сейчас не имеет значения.

Сейчас главное — вызволить Лисенка.

После того, как адвокат найден, я звоню отцу. Он не мог не знать обо всем этом. Не мог. Но не позвонил мне.

Что с ним?

— Да, Арман, — слышу я в трубке недовольный голос. — Вы назначили дату свадьбы?

Его интересует только одно.

— Отец, — отвечаю я, — почему ты не сообщил мне о Лизе? Что случилось? Почему она в тюрьме?

Слышу, как отец матерится.

— Послушай, Арман! — произносит гневно. — Хватит просирать свою жизнь. Ты поехал домой. Я думал, ты одумался. Готовишься к свадьбе с Шейназ. Я так много сделал для этого!

— Я не просил тебя, — говорю я.

— А меня не надо просить. Я твой отец и сам знаю, что для тебя лучше.

— Ничего ты не знаешь, отец, — понимаю, что иду на открытый конфликт, но терять мне нечего. — Я хочу быть с Лизой. И я буду с ней!

— Лизу обвиняют в мошенничестве. Обвинения очень серьезны, — холодно говорит он. — Лет на шесть тянут точно. А, может, и на восемь.

— Но ты же знаешь, что она не виновата! — почти кричу в трубку. — Ее подставили! Я уверен!

— Ты сейчас меня обвиняешь? — рычит он. — Подумай, прежде чем ответить.

— Я не знаю, кто, но ее подставили. Она не виновна! И это докажет адвокат.

Тишина в ответ.

— Мне жаль отец, что так получается, — с грустью говорю я. — Что наши пути расходятся. Очень жаль. Но я не могу.

— Ты меняешь отца на какую-то девку?!

— Нет. На свободу. И на счастье.

Молчу. Отец тоже молчит.

— Я люблю ее, отец. Люблю, — произношу, наконец.