Он умел касаться женщин

— Не нужно, — с опаской в глазах сказал охранник. — Идите с миром, откуда пришли.

Толстяк смотрел на директора не как на психиатра, скорее, как на сбежавшего опасного психа. И уже думал нажать на красную кнопку…

Сработал «маятник». Он обычно всегда срабатывал, когда кто-то длительное время неотрывно смотрел директору в глаза. Если, конечно, директор его запускал.

«Маятник» был единственным для мужчины пропуском на эту территорию.

— Когда я досчитаю до одного, вы зайдете в свою спальню. Три… ваше тело немеет, вы закрываете глаза, ваши веки тяжелы и расслабленны. Вы опускаете голову, ваша шея расслабленна. Вы не чувствуете ни рук, ни пальцев, ни ног. Два… Вы лежите в невесомости. У вас нет мыслей. Невесомость приятна и тепла. Вы не думаете сейчас ни о чем. Только слушаете мой голос. Один… Вы входите в комнату!

Мужчина застыл, не сходя со стула, наклонил туловище и опустил голову вниз. Он будто внезапно уснул на рабочем месте.

— Какого цвета обои в вашей спальне?

— Белые. Мы с женой недавно их клеили.

— Кроме вас в комнате еще есть кто-нибудь?

— Нет. Я один. Жена уехала на выходные к матери.

Охранник находился сейчас в проекции своей спальни. Его тело оставалось на стуле, а мысленно он ходил по дому. Замечая каждую деталь интерьера комнаты. Вплоть до чашки с холодным утренним кофе, которую он мог оставить на столике у кровати. Вплоть до коричневых следов от этой чашки на столе. Вплоть до ощущения вкуса зубной пасты во рту. Мужчина полностью находился там. И если бы директор попросил охранника выпить тот остывший холодный кофе, он в самых точных деталях передал бы вкус кофе, его температуру и запах.

— Вы вернулись с работы, приняли душ. А теперь ложитесь в кровать. У вас завтра выходной, можете спать спокойно. Будильник выключен.

Если вас разбудят среди ночи, то вы не сможете вспомнить голос, который сейчас слышите. Спите…

Директор миновал пропускной пункт и прогулочным шагом направился на поиски того самого кафе, в глубине которого был бар и пианино.

Охранника, несомненно, разбудят. Либо его товарищи, либо телефонный звонок. В любом случае — это уже не беспокоило директора.

Он сразу заметил, что люди, выходящие из комплекса, не предъявляют пропуск, а проходят свободно. Пропуск нужен лишь для входа на территорию. Конечно, мужчина мог узнать директора, точнее не узнать, а задаться вопросом: «Где я его мог встречать?»

Но вспомнить все он сможет лишь через некоторое время, и этого времени директору будет достаточно, чтобы бесследно исчезнуть из района и больше никогда не попадаться охраннику на глаза.

* * *

Где находится роковое кафе, перестроенное недавно из магазина и украденное из ремарковских строк, директор узнал от молодой светловолосой девушки с темными глазами. Девушка была в роскошном белом платье, ее пальцы унизывали дорогие камни, а на открытой шее виднелось красивое ожерелье. Из серебра или белого золота. Директор больше склонялся к тому, что украшение из золота. Это был теплый безветренный вечер последних дней августа.

У директора оставалось двадцать шесть с половиной часов, чтобы разыскать мисс Лору.

Мужчина зашел в кафе, располагавшееся на первом коммерческом этаже одной из высоток. Внутри помещения было довольно шумно. В самом конце зала, прямо за барной стойкой стояло деревянное черное пианино, а за ним сидел мужчина в черном пиджаке. Можно было разглядеть лишь затылок короткостриженого худощавого брюнета, игравшего на инструменте Моцарта.

Все столики кафе были заняты. Основной контингент зала — молодые мужчины в первоклассных костюмах из дорогой ткани, улыбающиеся своим прекрасным дамам. Были и компании. Но только одна состояла из пяти человек. Двое мужчин и три девушки. Мужчины курили сигары, женщины тонкие слабые сигареты в изящном мундштуке. Все это выглядело пафосно и наигранно, по крайней мере в глазах директора, который не проводил тихие летние вечера в обществе местной «элиты». Или, вернее сказать, в обществе «толстых кошельков», выдающих себя за элиту.

Директор не презирал деньги, нет. Напротив, он любил, когда средств было больше, чем нужд. Деньги позволяли в этом городе (как, собственно, и в любом другом городе) чувствовать себя свободно. Идти с ровной осанкой и знать, что ты можешь позволить себе вкусный ужин в любом заведении в компании с чудесным собой. Знать, что ты не зависишь от низкосортной еды, от которой регулярные проблемы с пищеварением. Что нет нужды экономить и отказывать себе в чем-либо.

Директор относился к деньгам, можно сказать, спокойно и хорошо. И чем больше их у него было, тем больше он был спокоен.

Директор любил шелестящие и приятные на ощупь купюры ровной и тихой любовью, но никогда не возводил их в культ и не считал самым главным и важным атрибутом жизни.

Деньги — лишь средство, чтобы удовлетворить свои природные нужды. Так считал директор.

В этой просторной зале с багровыми ровными стенами пахло алкоголем, табаком, отнюдь не дешевым, запеченным мясом и, конечно же, весельем. Молодые люди смеялись, мужчины приглашали своих девушек на танец — за спиной у маэстро был небольшой танцпол.