Он видит, как они летят (СИ)

Тор сглатывает, прикрывает глаза, пытаясь унять головокружение. Все эти магические штучки младшего с телепортацией никогда ему не нравились. Пугали, казались неестественными, издевкой над природой. Как, в общем, и сам Локи. Тонкий, острый, словно лезвия тех кинжалов, что так любил. Черные, как смоль волосы и белоснежная кожа. И проскальзывающая сквозь обманчивую хрупкость какая-то странная сила, которую Локи, впрочем, умело скрывал.

Бог Безумия словно весь состоял из противоречий. Из острых углов. Осколков, режущих неосторожные пальцы до крови. Но если прикасаться осторожно, то рука ощутит, быть может, холодную гладкость стекла.

– Пришли, – маг говорит отстраненно, холодно.

Бог Грома с любопытством оглядывает роскошный зал. Огромные панорамные окна, открывающие завораживающий вид на город, высокие потолки... И белый цвет. Все в этом зале белое. Стены, пол, плитка, облицовывающая бассейн...

И Тору безумно хочется нырнуть в воду.

Так он и поступает. Сдергивает одежду и прыгает вниз, игнорируя лесенку. И только потом вспоминает о брате. Оборачивается, раскрыв было рот, чтобы позвать его, и тут же замолкает.

Локи раздевается. Аккуратно складывает одежду в стопку, словно раздевается не на пару десятков минут, а перед сном.

Пальцы скользят по тонкой ткани рубашки, расстегивая пуговицы, оставляя на белом красные пятна крови. Становится жарко, хотя вода прохладная.

– Помнишь, в детстве, – зачем-то говорит он, – мы зализывали друг другу ссадины?

И пугается своих слов. Вернее выражения, что промелькнуло в снова зеленых глазах младшего. Словно надломленная надежда.

Локи замирает, вцепляется в края так и не снятой рубашки, растерянно смотрит на Бога Грома, словно видит впервые.

Потом дергает уголком рта, вроде бы обозначая усмешку, и сдергивает наконец рубашку. Отворачивается. Складывает ее аккуратно. И Тор понимает, что теперь брат обнажен.

Уже не жарко. Жарко – бледная тень. Это как... Как если бы окунули в горячую лаву.

Он убил Джейн. Он монстр. На его руках столько крови, что единственным адекватным наказанием будет смерть.

Тор лихорадочно проговаривает это словно мантру. Но мысленная истерика не помогает ничем.

Бог Грома сглатывает вязкую слюну, скользя взглядом по узкой гладкой спине младшего. Вот бы дотронуться. Провести ладонью, задеть пальцами позвонки...

И тут маг оборачивается. Откровенно проводит ладонями по груди, животу. И с издевкой спрашивает:

– Ну, как водичка, брат?

– Хорошая, – хрипло отвечает Тор, жадно следя за ладонью младшего, медленно скользящей по бедру.

– А у меня мурашки по коже, – Локи усмехается и присаживается на корточки, трогая воду пальцами. И, легко оттолкнувшись рукой, спрыгивает вниз.

И Тор со стыдом понимает, что это он навоображал себе невесть чего. А младшему просто было холодно. И никакого намека в его движениях не было.

– Так что ты там говорил о детстве? – маг вдруг оказывается непозволительно близко. Так близко, что кровь приливает к лицу.

Но Тор повторяет. Хрипло, путаясь в словах:

– В детстве... мы зализывали друг другу ссадины. – И добавляет:

– Когда были совсем маленькими.

Проклятая магия! Как Локи удалось сделать это с ним?!

– Давай. – Бог Безумия протягивает руку. – Как в детстве.

– Ты свихнулся! – Тор отшатывается. Недостаточно быстро. Цепкие пальцы ловят за плечо, оставляя на месте.

– Свихнулся как раз ты, братец, раз заговорил, – тут Локи делает издевательскую театральную паузу, а потом, намеренно растягивая слова, продолжает, – о нашем детстве. Делай, о чем сказал. Иначе я сделаю больно.

– Забываешь, с кем говоришь! – взрывается Бог Грома. – Я же тебя...

– А что ты меня? – Бог Безумия жестко подцепляет Тора за подбородок. – Что ты мне сделаешь без своего молота?

– Мне не нужен молот, чтобы показать тебе твое место! – громовержец откидывает от себя руку брата.

– А так? – Локи как-то нежно проводит пальцами по щеке Бога Грома, плавно перемещаясь к губам.

И тело пронзает волной боли. Безумной, захлестывающей, словно цунами! То, что Тор чувствовал там, в зале, – и близко не стоит с тем ощущением, что буквально скрутило тело.

– Это – в Мидгарде называют электрическим током, – маг убирает вдруг пальцы, а вместе с ними исчезает и боль. – Как твои молнии. Больно, правда?

– Откуда тебе знать? – громовержец едва проговаривает слова онемевшими губами. Способность двигаться возвращается медленно.

– Вода – хороший проводник. – Локи улыбается. – Я чувствовал то же самое.

Бог Грома вздрагивает.

Насколько же безумным надо быть, чтобы вот так вот осознанно причинять боль себе?

– Ты сошел с ума. – Вердикт.

Локи смеется, запрокидывая голову. Ни с того ни с сего. Как безумный. Звук эхом разносится в пустоте.

В голове будто что-то щелкает.

Тор подшагивает ближе, берет его ладонь в свою и касается языком кровящих ссадин.

Смех обрывается. Локи захлебывается им, вздрагивает. Но молчит.