Он видит, как они летят (СИ)

По щекам катится влага. Слезы, смешанные с ядом. И магу кажется, что она прожигает кожу до кости. Вряд ли это так, но с ощущениями не поспоришь.

– Можешь попрощаться со своим молотом, – Локи не открывая глаз, растягивает губы в некрасивой улыбке и добавляет:

– Брат.

Только не застонать. Даже когда тяжелая капля падает на губы.

– Когда я вернусь, ты будешь готов отдать что угодно за секундную передышку, – судя по голосу, Бог Грома в ярости.

Плевать.

Маг только усмехается и крепче зажмуривается. Рано или поздно яд доберется и туда, но лучше позже, чем раньше. Глупый инстинкт самосохранения. Очень по-человечески. Особенно если учесть, что с этими браслетами на руках он отличается от обычного человека разве что продолжительностью жизни.

Судя по звукам, Тор еще некоторое время стоит рядом, наверняка с улыбкой наблюдая за происходящим. Потом слышатся шаги, скрежет – видимо, проход в пещеру задвигают камнем - и воцаряется воистину мертвая тишина. И только едва слышное шипение от контакта кожи с ядом.

И вот теперь Локи позволяет себе сдавленный всхлип.

Тело сотрясает бесконтрольная дрожь. Яд капает абсолютно несистематично. Неритмично. Нельзя даже предугадать, когда упадет следующая капля. Может, через минуту, может, через десять секунд, а может, прямо...

Боги!

Маг отчаянно вскрикивает, когда жгучая влага попадает на левое веко. Дергается, вертит головой, пытаясь хоть как-нибудь... Но яд только скатывается в уголок глаза, проникает внутрь. И Локи орет, воет от жуткой боли.

– Не надо... пожалуйста! – слова вырываются сами собой. Словно кто-то может услышать его здесь.

И очередная капля с невероятной точностью падает на правое веко. Даже не на веко. Маг даже не знает, что дернуло его за мгновение до этого открыть глаза.

Локи уже даже не кричит. Он хрипло воет, дергаясь в цепях, словно марионетка. Выгибается, пытаясь уйти хотя бы от части боли, которую причиняют прозрачные, в этом маг уверен, капли.

Тело обдает холодом – йотунская часть пытается облегчить страдания. Пресловутый инстинкт самосохранения.

– Ты не вылезешь наружу, тварь... – хрипло выдыхает маг, – браслеты, помнишь? Они лишили меня даже тебя.

И снова бесконтрольный вопль, потому что яд опять попадает в жгущие болью полуослепшие глаза.

И Локи вдруг с поразительно четкостью понимает, что с этого момента он ослеп. По-настоящему. Потому что никакая магия, никакая регенерация не вернет ему зрение.

А потом становится не до размышлений. Остаются только боль и тьма. Яд, заливающий лицо. И собственный хриплый крик, надрывающий связки.

***

Когда воины задвинули вход в пещеру камнем, легче, вопреки ожиданиям, не стало. Наоборот. Последнее, что донеслось до слуха Бога Грома, прежде чем проход закрыли окончательно – судорожный всхлип. Приглушенный расстоянием, но это ничего не меняет.

Скорее, наоборот.

– Пошли, – бросает Тор притихшей страже и идет к дороге.

Остается проблема с молотом. Но она решаема. По крайней мере, хочется в это верить. С другой стороны, зная змеиный характер и незаурядное упорство младшего, рассчитывать на возвращение оружия... Локи скорее умрет в этом подземелье, чем пойдет на уступки. Или придумает очередную ложь. И ни один из этих вариантов возвращение молота не подразумевает.

Громовержец вздрагивает, ловя себя на том, что по-прежнему называет Локи братом. Младшим братом.

Но ведь так оно и есть? Что бы ни произошло, кровную связь никто не... Кровную? С этим йотунским выродком?

Тор даже пытается усмехнуться, отшвырнув ногой сучковатую сухую ветку, непонятно как оказавшуюся на дороге, ведущей через поле.

Локи не родной. Подкидыш. Черноволосый, зеленоглазый. Ни на кого не похожий. И все равно, назвать Локи иначе, чем «брат»...

Брат Локи. Привычно.

Как иначе?

Но как может существо с синей кожей быть братом? Паршивый йотун. Даже нет... Полукровка. Лживая тварь. Предатель. Брат.

Тор зло закусывает губу и ускоряет шаг.

Он сейчас просто придет, отчитается отцу и ляжет спать. Да. Все будет именно так.

И Бог Грома даже криво улыбается, предвкушая долгий сон без сновидений и мыслей, грызущих изнутри.

***

Так Тор не напивался давно. Пожалуй с того момента, как его объявили наследником престола.

Бог Грома не зашел даже к отцу. Видеть никого не хотелось. Он просто плелся по коридору, желая тихо дойти до своей комнаты и, наконец, остаться одному. Но Его Величество Случай решил иначе. И теперь, сидя на ступенях пиршественного зала с полупустым кубком в руке, Тор во все горло орал нецензурного содержания песню. Где-то на заднем плане пьяно хохотал Вольштагг, что-то говорила Сиф...

Петь надоедает быстро. К тому же песня заканчивается, а другую Бог Грома вспомнить отчего-то не может. Поэтому залпом допивает вино, встает и заплетающимся шагом бредет на другой конец зала к столу налить себе еще. Откуда-то сбоку подскакивает Фандрал. И его голос безумно раздражает. Вообще, все эти звуки...

– Вон отсюда, – тихо говорит Бог Грома, оборачиваясь к шумной компании. – Чтобы через минуту здесь никого не было.

Язык заплетается, но шум тут же стихает. Все молча встают и один за другим покидают помещение.