Он видит, как они летят (СИ)

Без молота грозу невозможно контролировать. И Тор не знает – то ли он сам виноват в отвратительной погоде, то ли это просто очередной ураган.

Быстрее. Ему нужно идти быстрее.

Громовержец закусывает губу и ускоряет шаг, оскальзываясь на размякшей земле.

Он и так потерял слишком много времени.

***

Вход в подземелье все так же задвинут камнем. Куда бы он делся.

Бог Грома упирается в шершавую мокрую поверхность и наваливается всем телом. Поддается на удивление легко. И Тору становится смешно, когда он вспоминает, как мучились с этим несчастным камнем трое воинов.

Он усмехается и замирает, вглядываясь в черный провал коридора.

Тишина. Только там, снаружи, глухо шумит дождь. И Тор делает шаг в темноту. Шарит рукой по стене, пытаясь нащупать древко оставленного здесь факела. Наконец пальцы касаются гладко отполированной деревяшки.

Огонь вспыхивает мгновенно, освещая пространство неярким светом. Это из-за сквозняка. Пламя то притухает, то разгорается с новой силой.

Тор удобней перехватывает древко и начинает спускаться. Коридор узкий, и Бог Грома периодически цепляется плечами о стены. Перед глазами упорно мелькают кадры восьмичасовой давности. Как спотыкался Локи, запинаясь о неровности в полу, как грязно ругался сам Тор, приказывая шагать быстрее. И то, как подбадриваемые его примером воины отвешивали младшему оплеухи и тычки.

Все это... было отвратительно. Локи, вымещая на нем свое сумасшествие, хотя бы не привлекал к процессу посторонних, за исключением эпизода с плетью.

И вдруг – хриплый выдох. Захлебывающийся, надорванный, переходящий в стон. Тихий, надсаженный, словно от долгого крика.

Еще несколько сбивчивых шагов и Тор заходит в помещение неправильной формы с низким земляным потолком.

Факел освещает все. И змею, зафиксированную тонкими цепочками, и камень, испятнанный странными черными подтеками... И Локи.

Хрипло дышащего Локи, запрокинувшего голову так, что видно только изъязвленный мелкими ранками острый подбородок. На шее мага глубокая безобразная рана.

Тор вздрагивает, вставляет факел в паз - кольцо вбитое в стену, делает шаг к брату. И замирает, закусывая губу. Потому что Бог Безумия смеется. Хрипло, надорвано. Абсолютно безумно.

– За молотом пришел, братишка? – сквозь хохот хрипит он, поворачивая вдруг голову. И Громовержец отшатывается. Лицо младшего превратилось в кошмарную безглазую маску. Изуродованные губы искривляются в ухмылке:

– Думал, что за это время я...

И захлебывающийся надорванный стон.

И Тор словно выходит из какого-то ступора. Секунда – и змея сорвана вместе с креплением. Он схватился неудачно - гадина изворачивается и пытается ужалить в предплечье. Бог Грома швыряет ее на пол и с силой наступает на голову. Раздается неприятный хруст. Но это уже не волнует. Потому что остается хохочущий, выгибающийся от боли Локи.

– Сейчас, потерпи, – сбивчиво бормочет Тор, пытаясь сбить крепления цепей, которыми прикован младший. – Там на улице дождь, мы это смоем. А потом все заживет.

И в ответ только хохот.

Наконец крепления удается вырвать, и Бог Грома осторожно поднимает младшего на руки. Цепи, пристегнутые к браслетам на руках и ногах мага, со звоном соскальзывают на пол. И Тор вдруг понимает, что если браслеты не снять, то у Локи ничего не заживет. Ведь руны, выбитые на металле, сдерживают магию Бога Безумия. Да и само железо заговорено.

– Бездна забери! – отчаянно шепчет Тор, отчетливо понимая, что без молота оковы не снять.

А Локи вдруг хрипит:

– Ты говорил о... дожде...

Громовержец суетливо кивает и бросается к выходу, прижимая младшего к себе.

Непросто подняться наверх, держа на руках измученного брата. А если по полу волочатся тяжелые цепи, со штырями на концах – задача становится сложней в разы. Поэтому громовержец собирает их и складывает у младшего на животе. Наверное, Локи неудобно и тяжело, но он молчит. А Тор зачем-то комментирует:

– Это ненадолго, – тихо говорит он, – выйдем на улицу, и я их уберу.

Идти приходится боком, как можно крепче прижимая мага к себе. Локи только тихо всхлипывает, когда он случайно задевает обожженным плечом стену коридора.

И Бог Грома отчасти рад, что не смог взять с собой факел. Смотреть на изуродованное лицо младшего сейчас выше его сил.

Наконец последние метры пройдены, и Тор осторожно опускает брата на землю. И зачем-то говорит:

– Локи, вода только из лужи. До ручья слишком долго.

– Не смей... – маг тяжело сглатывает, – там грязь. Только хуже... сделаешь. Лучше сними браслеты.

И Тор, наконец, заставляет себя вглядеться в лицо брата внимательней. Здесь, где немного светлее, чем в пещере, это выглядит еще хуже. Темные провалы глаз, обожженная кожа... Кажется, сквозь некоторые раны проглядывает кость. И тяжелые капли дождя, причиняющие наверняка еще большую боль. Боги!

– Зажмурься, – просит Бог Грома и берет брата за руку. – Я знаю, это больно, но ты должен. С глазами... потом разберемся.

Локи смыкает обожженные веки и замирает.

Громовержец закусывает губу, с тоской думая, что этого недостаточно. А Локи вдруг шепчет, едва двигая обожженными губами:

– Сними... Тор! Браслеты, они...